Элизабет вскочила, и он ее заметил.
– Элизабет? – спросил он, протягивая руку.
Она не подала свою.
– Так вы знаете, что я не Джин?
– А с чего я должен думать, что ты Джин, если ты не Джин?
– Но вы… писали… к Джин, – сбивчиво объяснила Элизабет, не отваживаясь взглянуть ему в глаза.
– А твой отец предложил вместо Джин тебя. В сущности, не важно, – отозвался Александр Кинросс, жестом подзывая слугу. – Грузи ее сундуки в повозку, Саммерс. А мы доедем до отеля на извозчике. – И снова обратился к Элизабет: – Как раз этим же кораблем привезли мой динамит, вот я и опоздал. Пришлось принимать груз, пока его не стянул какой-нибудь предприимчивый проходимец. Идем.
Взяв Элизабет под руку, Александр переулком вывел ее на невероятно широкую улицу, похожую как на склад, так и на товарную станцию: здесь повсюду были свалены строительные материалы, а целая толпа рабочих ломами поддевала торцы мостовой.
– Тянут железную дорогу к пристани, – объяснил Александр Кинросс, подсаживая спутницу в один из ждущих наемных экипажей. Усевшись рядом, он продолжал: – Тебе жарко. И неудивительно – в такой одежде.
Набравшись смелости, Элизабет повернулась, чтобы получше разглядеть его лицо. Мисс Мактавиш была права: он не красавец, хотя черты у него правильные. Может, это вовсе не черты Драммондов или Мюрреев? Трудно поверить, что этот человек – ее двоюродный брат. Но сильнее всего Элизабет страшило явное сходство Александра с дьяволом. И не только борода и усы: его изогнутые под резким углом, надломленные брови были чернильно-черными, а глубоко посаженные глаза под черными ресницами – такими темными, что зрачок по цвету не отличался от радужки.
Александр тоже разглядывал спутницу, но как-то отрешенно.
– А я думал, ты светленькая, как Джин, – заметил он.
– Я уродилась в темноволосых Мюрреев.
Последовала улыбка – и опять мисс Мактавиш права, улыбка чудесная, но вопреки всем ожиданиям от нее Элизабет ничуть не ослабела.
– Я тоже, Элизабет. – Он взял ее за подбородок и повернул лицом к свету. – Удивительные у тебя глаза – темные, но не карие и не черные. А синие. Отлично! Значит, у наших сыновей есть шанс родиться похожими на настоящих шотландцев.
От этого прикосновения Элизабет стало неуютно, как и от упоминания о сыновьях; ради приличия подождав немного, она высвободила подбородок и перевела взгляд на лежащую на коленях сумочку.
Лошадь трусцой поднималась по холму, увозя пассажиров от пристани в город – действительно огромный, такой же шумный, как Эдинбург, на взгляд неискушенной Элизабет. Кареты, двуколки, кабриолеты, кебы, повозки, подводы, фургоны и запряженные лошадьми омнибусы сплошным потоком катились по узким улицам, где поначалу попадались одни жилые дома, а потом – вперемежку с лавками, навесы над окнами которых простирались до края тротуара и скрывали от глаз пассажиров в экипажах товар, выставленный на витринах.
– Маркизы, – пояснил Александр, словно прочитав мысли Элизабет – еще одно сходство с дьяволом. – Под ними покупатели прячутся от дождя и солнца.
Элизабет не нашлась с ответом.
За двадцать минут экипаж докатился от порта до широкой улицы, по одну сторону от которой раскинулся парк – обширный, но запущенный, с совершенно высохшей травой. Посреди улицы была проложена пара рельсов: по ним лошади возили вагоны городской конки. Возница остановил экипаж у особняка из желтого песчаника, с дорическими колоннами по фасаду. Швейцар в щегольской ливрее помог Элизабет выйти из экипажа. Перед Александром он раболепствовал – особенно после того, как получил целый золотой.
В отеле царила неслыханная роскошь. Внушительного вида лестница, повсюду малиновый бархат, гигантские вазы с малиновыми цветами, блеск позолоченных рам, столов и постаментов. В колоссальной хрустальной люстре ярко пылали свечи. Лакеи в ливреях куда-то понесли сундуки Элизабет, а Александр повел ее саму не к лестнице, а к подобию гигантской птичьей клетки, у открытых дверец которой ждал еще один ливрейный лакей в перчатках. Как только Элизабет, Александр и сопровождавший их слуга вошли в клетку, клетка дрогнула, покачнулась и поплыла вверх! Очарованная и перепуганная, Элизабет смотрела вниз, на уплывающий вестибюль, потом подняла голову и увидела малиновый коридор со срезанным полом. А клетка со стоном и скрипом продолжала подниматься. Четвертый этаж, пятый, шестой… Наконец клетка с содроганием остановилась и выпустила пассажиров.