Отыскивать по сполохам свеченья,
И слушать, как вселенский Алконост
Поет мне встречу на краю паденья.
Не хватит вечности идти к тебе во мгле,
Где взлет волос, где свет твоей улыбки,
Где я в звенящей этой тишине
Ловлю твой голос, словно звуки скрипки.
И может быть когда-нибудь рукой
Я проведу, сквозь звезд многоэтажность,
По волосам, вдыхая запах твой,
И с губ срывая ненасытно влажность.
Пусть это будет через сотни лет,
Через прозренье и Святые лики,
Но как мне хочется созвездием “Поэт”
Лечь рядом с “Волосами Вероники”!
А ты знаешь
А ты знаешь, мне все надоело!
Я сегодня проснулся другим:
Я твое обнаженное тело
Не отдам ни своим, ни чужим!
Я твою белоснежную душу
Не позволю забрать никому –
Я мечом своим стены разрушу,
Чтоб тобою владеть одному.
На щите, что одену на плечи,
Нарисую два белых крыла –
А ты вышла ко мне бы навстречу?
А у всех на виду б обняла?
Я оставлю пустые сомненья,
Я повергну соперников в прах,
Лишь затем, чтоб на долю мгновенья
Отразиться в любимых глазах!
Будет скалиться щелью забрало,
Будет меч мой двуручный звенеть –
Я хочу, чтоб ты, милая, знала:
Мне ни жить без тебя, ни лететь!
Я прорвусь сквозь сплошные кордоны,
Я засады сомну на пути,
Чтоб бровей твоих тонких изломы
В темноте мог губами найти.
Я ворвусь, весь в пыли и надеждах,
Пред тобой на колени паду,
И тебя, на твоих же одеждах,
Навсегда и у всех украду…
Сумерки дождей
Плывет Москва сквозь сумерки дождей,
Стирает снег плаксивая зима,
Играет ветер светом фонарей
И вырывает зонтик у меня.
А я стою промокший и слепой,
С растрепанными розами в руке,
И отлетает яркою звездой
Окурок сигареты “Атташе”.
Ревнивый дождь пощечин не жалел,
Я ухмыляюсь, подставляя рот –
Я никогда так раньше не хотел,
Поверить в то, что кто-то меня ждет.
Не потому, что холодно ногам,
И бесполезно, в общем-то, мечтать,
А просто я скучаю по глазам,
Которым должен многое сказать.
Сказать, что я был, как всегда, не прав,
Предположить, что столько лет – не срок,
Что от свободы, все-таки, устав,
Почувствовал вчера как одинок.
И что твой голос в трубке я узнал,
Узнал бы даже через двадцать лет!
Ты спрашивала – я не отвечал…
Вот черт! Похоже, я без сигарет.
Смешно, конечно – я заговорил
Когда морзянка выдала отбой,
Нет, я вчера ни капельки не пил,
Я целый вечер говорил с тобой.
О том, что я скучаю по тебе,
О том, что я так глупо поступил,
И твое имя пальцем на стекле
По запотевшей плоскости чертил.
Восьмой этаж и желтое окно,
И муж, наверное, давно уже пришел,
Да что там – мне совсем не все равно,
Что ты и он… Что он тебя нашел.
Я знаю – поздно голову ломать
Когда и где так разошлись пути,
И как тебя мне будет не хватать…
Послушай, друг… как мне к метро пройти?
Я знаю
Я знаю, как тобой переболеть –
Сказать себе, что я тебя придумал,
И долго в пламя пристально смотреть,
И не хмелеть, чтоб вдруг не передумал…
Сжать голову и память запереть
На сто замков матерого цинизма,
И в звездопад загадывать не сметь
Ни толики ненужного лиризма…
И слушать, как звенит немая ночь,
Ведя смычком по крылышкам цикады,
И рассмеяться – некому помочь
Душе к тебе прорваться из блокады!
Тебе пробиться к сердцу не успеть,
Чтоб ритмы сбить и разорвать аорту,
Я все придумал, не о чем жалеть –
Не написалась сказка, ну и к черту!
Мешая дым костра и сигарет,
Щекой заросшей раскровить ладони,
И повторять: Ты слышишь, тебя нет!
И не было, стоящей на перроне…
Я не хочу ни видеть твоих глаз,
Ни слышать голос, ни касаться кожи…
Мне одному так хорошо сейчас,
И без меня тебе, наверно, тоже.
Из горлышка лить в пересохший рот,
На грудь роняя с подбородка капли –
А тот, который где-то тебя ждет,
Ты говоришь, он лучше? Это вряд ли…
Его я тоже вычеркну с листа –
Не целовал, не обнимал чужое!
Я выжигаю искрами костра
В своих зрачках колечко золотое.
Мне до рассвета думать о тебе,
Мне до тумана водкою лечиться,
Чтобы забыться утром и во сне
К тебе прижаться и тобой напиться…
В этом белом
В этом белом, венчальном,
Ты стоишь у окна,
И, как будто, случайно
Так бессильна рука.
Так задумчиво, тихо
Взгляд скользит по стеклу,
Задыхаюсь от крика –
Почему?! Почему?!
Тонкой линией брови,
Закусила губу,
Невозможно до боли
Разорвать тишину.
Невесомою дымкой
Вниз скользнула фата,
И слова паутинкой
Порвались – Никогда.
Нам чудом
Нам чудом удалось не закрутить
Планеты шар в обратное движенье,
И пальцы молчаливо расцепить,
Почувствовав земное притяженье.
Нам чудом покорились облака,
Готовые упасть под наши ноги -
Мы снова возвратили их туда,
Где нас давно оплакивали Боги.
Просили мы прощения у птиц,
Которые слетались нам на плечи,
И белым светом тающих зарниц
Мы покаянья зажигали свечи.
Лицом к лицу в холодной тишине,
На краешке земного мирозданья,
В последний раз тянулась ты ко мне
Так сдержанно, так больно и печально.
И обжигая холодом руки,
Лицом бледнела и слабела телом,
Но мы уже так были далеки,
Что дальше никого на свете белом.
Мы сами выбирали этот путь,
Ведь за спиной глумилась неизбежность,
Ты, лишь, сказала тихо: Не забудь…
Не смей забыть мою любовь и нежность!
Нам удалось прилюдно не скорбеть,
И в мире ничего не изменилось,
Когда я понял – не переболеть,
Ведь сердце без тебя остановилось…
Переход
Переход от меня до тебя –
Серым берегом край тротуара,
Но судьбы сумасшедшей река
Все мосты-переправы сломала.
И дождями размыло следы,
По которым бы ты отыскалась,
Просто дождик – подлиза судьбы,
И не друг мне, такая вот жалость.
Просто сумерки раньше пришли
И закрыли тебя до рассвета,
И созвучья легли на стихи
Вместо рифмы, потерянной где-то.
Может, встретился кто-то другой
На твоем берегу так некстати,
И рассыпались звезды росой
Под ногами у вас на закате…
Переход от меня до тебя
Невозможен и нам не обещан,
И смывают дожди со стекла
Образ самой любимой из женщин…
А ты не такая
А ты не такая, как все…
Нет, все-таки, ты не такая!
Порочная – если ко мне,
Обратно – наивно-святая…
В глазах и усмешка, и лед,
Под тканью – холеное тело,
И пью я с горчицею мед
Объятий твоих ошалело...
А ты позволяешь любить,
И пальцами тонко касаясь,
Пытаешься что-то забыть,
Ни капли меня не стесняясь…
И так отстраненно в глаза
Умеешь смотреть, улыбаясь,
Когда бриллиантом слеза
Играет в ресницах, срываясь.