Она задела его, сама того не желая, но ей так хотелось все изменить. Богиня потянулась к нему, чтобы он снова взглянул на нее.
– Я не буду писать об Аполлоне, – сказала она.
Он слегка расслабился, но выражение его лица по-прежнему было непроницаемым.
– Я знаю, что ты стремишься к справедливости, но, прошу, поверь мне на слово.
– Я тебе верю.
Его лицо ничего не выражало, и у Персефоны сложилось впечатление, что он ей не поверил. Эта мысль ускользнула от нее, когда Аид поднял ее на руки, глядя в глаза, и пошел обратно к постели.
Он усадил ее на край, помог раздеться и уложил на спину. Сам он встал на колени у нее между ног, и его губы медленно спустились вниз и накрыли напряженный комочек нервов в центре между ее бедрами. Персефона изогнулась над кроватью, уперевшись головой в матрас и погрузив руки в море простыней вокруг. Ее дыхание сбилось.
– Аид!
Ее вскрики, казалось, не произвели на него никакого впечатления, потому что он продолжил свои томные, мучительные ласки. Вскоре его пальцы раздвинули ее горячую плоть, присоединившись к языку. Он поглаживал и растягивал ее, двигаясь в одном ритме с ее дыханием, пока она не достигла вершины.
Закончив, он приподнялся, поднес свои пальцы к губам и облизал их.
– Твой вкус – мой любимый, – произнес он. – Я мог бы пить тебя весь день.
Аид обхватил ее за бедра и подтянул к себе, войдя в нее одним быстрым толчком. Она чувствовала его в своем теле и в своей душе.
Он ритмично задвигался внутри ее, и вскоре ее стоны превратились во вскрики.
– Назови мое имя, – прорычал Аид.
Персефона вцепилась пальцами в шелк. Простыни прилипли к ее коже, потому что все ее тело покрылось каплями пота.
– Назови!
– Аид! – выдохнула она.
– Еще.
– Аид.
– Проси, – приказал он. – Умоляй меня довести тебя до экстаза.
– Аид, – она едва могла дышать и составлять слова. – Пожалуйста.
Толчок.
– Пожалуйста, что?
Толчок.
– Доведи меня до экстаза.
Толчок.
– Ну, давай же! – закричала она.
Они вместе достигли оргазма, и Аид рухнул на нее и впился в ее губы глубоким поцелуем – с ее вкусом на его губах. Спустя мгновение он поднял ее и перенес в купальни, где они приняли душ и снова преклонились друг перед другом.
Персефоне оставалось спать всего час до подъема, когда она наконец легла в постель. Аид вытянулся рядом, прижимая ее к себе.
– Персефона, – произнес Аид, щекоча своей бородкой ее ухо.
– Мм? – она слишком устала, чтобы пользоваться словами, ее веки уже были тяжелы от сна.
– Еще раз произнесешь чужое имя в этой постели – будь уверена, я отправлю его душу в Тартар.
Она открыла глаза. Ей захотелось взглянуть его, увидеть буйство в его взгляде и последовать за ним – почему это так сильно его разозлило? Неужели он, бог подземного царства, богач, собиратель душ, боялся Аполлона?
После своего предупреждения Аид расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным. Не желая нарушать этот покой, она прижалась к нему и уснула.
Глава V. Царский прием
На следующий день за ланчем Персефона пересказала разговор с Аидом Лексе. Они выбрали кабинку в задней части их любимого кафе, «Желтого нарцисса», обеспечившую им относительное уединение. Несмотря на гудение ресторана, Персефона до паранойи боялась говорить об Аиде на публике. Она наклонилась над столиком к Лексе и прошептала:
– Я никогда еще не видела его таким…
Непреклонным. Неуступчивым. Обычно он, по крайней мере, готов был ее выслушать, но стоило лишь имени Аполлона слететь с ее губ, как Аид решил прекратить этот разговор.
– Аид в общем-то прав, – сказала Лекса, откинувшись в своем кресле и скрестив ноги.
Персефона взглянула на свою лучшую подругу, удивленная, что та поддержала бога мертвых.
– Я имею в виду, ты и правда думаешь, что можешь просто так взять и покуситься на репутацию Аполлона? Он же золотой мальчик Новых Афин.
– Честь, которой он не заслужил с учетом того, как он относится к мужчинам и женщинам, которых «любит».
– Но… что, если люди тебе не поверят, Персефона?
– Я не могу беспокоиться о том, поверят мне люди или нет, Лекс.
Мысль о том, что на жертв Аполлона не обратят никакого внимания из-за его популярности, приводила ее в ярость, но еще больше ее бесило то, что она знала – Лекса права. Существовала вероятность, что ей никто не поверит.
– Я знаю. Я просто говорю… что все может пойти не так, как ты думаешь.