— А что интересного в Портсмуте в воскресенье? — спрашивает Сидни.
Виктория моргает, но успевает взять себя в руки.
— Морепродукты, — изрекает она. — Там есть чудесный бар. Думаю, тебе понравится.
Все, чего хочет Сидни, это спать. Она не хочет общаться с Джеффом, или Беном, или с миссис Эдвардс, или даже с Джули. Она чувствует, что чрезмерно сближается с этой семьей, что начинает чересчур к ним привязываться, и это ей не нравится. Ей необходимо побыть одной.
Сидни спит до четырех часов. Проснувшись, еще некоторое время лежит в постели, прислушиваясь. Внизу прощаются. Виктория, Джефф и Бен уезжают в Бостон. Звучат напутствия, указания, что они должны привезти, когда приедут через две недели, намеки на предстоящие обеды (предположительно, подразумевающие определенные поправки к гардеробу), обещания скоро вернуться. Сидни слышит, как за ними захлопывается сетчатая дверь.
Дом немедленно сдувается, мистер и миссис Эдвардс безмолвно расходятся по разным комнатам. Когда Венди и Арт вернутся из… куда они там отправились… Эпплдор? Портсмут?., их ожидает холодный прием. Обед уж точно никто не будет готовить. Измученные хозяева, к тому же преисполненные чувством исполненного долга, могут оказаться не самой приятной компанией на вечер. «Интересно, — думает Сидни, — имеют ли эти самые хозяева хотя бы малейшее представление о том, что, возможно, случилось с их единственной дочерью накануне вечером?»
Сидни осторожно спускается по лестнице. Ей не хочется встречаться ни с кем, чей уровень развития превосходит уровень развития Тулла. Слишком много всего произошло за столь короткий промежуток времени: пьяная Джули, ее поиски, необходимость осторожничать в общении с Беном и Викторией. Сидни хочется есть. Ее устроили бы кусок сыра и горсть орехов. Приготовление обеда представляется ей ненужной формальностью, данью обряду, когда совершенно ясно, что в его исполнении никто не нуждается.
За кухонной дверью яркий оранжевый свет, он манит наружу. Сидни думает, как бы пробраться из кухни, расположенной в задней части дома, на пляж перед домом, не столкнувшись ни с кем из Эдвардсов. Она выбирает решительный способ действий и шагает босиком через весь дом, держа наготове беглое приветствие. Но ей снова везет. Ни в коридоре, ни в гостиной, ни даже на крыльце никого нет, несмотря на чудесную погоду. Она представляет себе Анну Эдвардс, распластанную на постели с холодным компрессом на голове. Представляет мистера Эдвардса на коленях в розарии, выдирающим сорняки, которые в его отсутствие отважились на попытку переворота. Представляет Джули, в полудреме свернувшуюся калачиком на постели. Каждый раз, проснувшись, она в растерянности пытается осознать, что это за образы, по большей части неприятные, всплывают у нее перед глазами.
Ловко улизнув из дома, Сидни быстро шагает прочь. Вечереет, и вода становится бирюзовой. Сидни хочется каким-то образом запечатлеть эту картину. Ее часто посещает такое желание, и по опыту она знает, что фотоаппарат не поможет. Фотография может позже вызвать воспоминание, но неповторимость этого момента — морской бриз, овевающий ее шею, голубая дымка на горизонте — продлится несколько мгновений, а затем все исчезнет.
Сидни идет очень быстро, стремясь увеличить расстояние между собой и домом в конце пляжа. Ей приятно двигаться, мышцы ног покалывает, и она переходит на бег. По натуре она не бегунья, предпочитает быструю ходьбу, предоставляющую возможность наблюдать, бегу, заставляющему фокусироваться на себе. Но неожиданно она не может устоять перед желанием пробежаться.
Пробежав две мили, Сидни оказывается в конце пляжа и переходит на шаг. Падает на песок и усаживается со скрещенными ногами. Солнце садится заметно раньше, чем в июле, и уже начинают сгущаться сумерки. Сидни осознает, что за всеми этими наблюдениями прячутся размытые мысли о Джеффе. Несмотря на столь необычную историю семейной жизни, она никогда не изменяла своим мужчинам. Она также не вступала в отношения, в которых мужчина изменял бы своей жене или подруге. Она не претендует на то, что это всецело ее заслуга. Скорее так складывались обстоятельства. Но зарождающееся желание обладать мужчиной, почти обрученным с женщиной, с которой Сидни знакома… Несомненно, это достаточный повод для того, чтобы убежать в конец пляжа из дома, как если бы он полыхал огнем.
Впалый живот. Загорелые голени. Сидни вспоминает, как за обедом у нее появилось ощущение, что Джефф отсутствует, словно находится в другом месте, где ей тоже хотелось бы побывать. Она вспоминает об объединившей их панике, когда они метались по улицам поселка в поисках Джули. Джули, любимая сестра Джеффа, девушка, которая так нравится Сидни, могла попасть в беду. И Сидни вспоминает то, что их объединило физически, — мимолетное, но отчетливое прикосновение пальцев, жест, непринужденный до нереальности. Нереальный, но обжигающий. Сидни встает, понимая, что должна вернуться в дом, из которого только что убежала. У нее нет фонаря. Ей хочется пить. Интересно, Джефф тоже о ней сейчас думает? Вряд ли. Он сидит на заднем сиденье «ленд ровера», изучая профиль расположившейся на переднем сиденье Виктории, которая беседует с Беном.