«Эти пробки просто ужасны, — говорит Виктория. — Мне завтра вставать в пять утра».
Вернувшись в дом, Сидни направляется в розарий. Мистер Эдвардс склонился над розами, обрезая увядшие бутоны. Он так поглощен своим занятием, что не замечает ее присутствия, пока она не подает голос.
— Привет, — говорит Сидни.
От неожиданности мистер Эдвардс выпрямляется слишком быстро и хватается за поясницу. Он одет в старую фланелевую рубашку и брюки цвета хаки, испачканные на коленях.
— Привет, — отвечает он.
Розы изумительны. Тут есть красновато-коричневые розы, сиреневые, розовато-лиловые, розы цвета слоновой кости. Никаких привычно алых или вызывающе желтых роз. Хотя Сидни часто видела, как Джули и мистер Эдвардс работают вместе в саду, она никогда сюда не заходила. В центре сада стоит каменная скамья.
— Какие красивые, — говорит Сидни, наклоняясь, чтобы понюхать нежный оранжево-розовый цветок.
— Спасибо. Иногда у меня не доходят до них руки.
— Я видела здесь и Джули.
— Кажется, ей нравится ухаживать за розами.
Сидни понимает, что мистер Эдвардс догадался: она пришла поговорить, а не просто заглянула по пути в дом. Он терпеливо ждет, не выпуская из рук секатора.
— Честно говоря, — произносит она, осторожно касаясь другого цветка, — меня немного беспокоит Джули.
— А что случилось? — мгновенно став серьезным, спрашивает он.
— У вас найдется минутка?
— Конечно, — говорит мистер Эдвардс, жестом приглашая ее присесть на каменную скамью.
Сидни опускается на один конец скамьи, мистер Эдвардс присаживается на противоположный. У него грязные руки, под ногти тоже набилась грязь.
— Я хотела бы говорить свободно и никого не подвести.
Мистер Эдвардс медленно кивает, не сводя глаз с ее лица.
— Вам это, может быть, и неизвестно, но вчера вечером Джули куда-то ходила. Она выскользнула из-за стола, и никто из нас не успел спросить, куда она собралась. Где-то без четверти одиннадцать мы с Джеффом отправились на поиски. Мы ее не нашли, но около полуночи она сама вернулась домой. — Сидни на мгновение замолкает. — Джули была пьяна. Очень пьяна. — Она опять замолкает. — Я бы сказала, опасно пьяна.
Мистер Эдвардс закрывает глаза.
— Она отказалась или просто не смогла рассказать, где была, — продолжает Сидни. — Ее тошнило, и я думаю, она вырвала большую часть выпитого. Но ей было плохо. Мы с Джеффом и Беном по очереди дежурили возле нее.
Мистер Эдвардс глубоко вздыхает.
— Я рассказываю вам это не для того, чтобы у Джули возникли проблемы. Я этого совсем не хочу. Но я думаю, кому-то следует поговорить с ней о том, что она должна сообщать нам… вам… куда она идет.
— Да.
— Мне известно, что она…
— Да, я знаю, что ты имеешь полное право волноваться. Все лето она почти ни с кем не общалась. Я отнесся к твоему приезду как к подарку судьбы. Это правда. Я был так рад, что теперь Джули будет не одна. Совершенно очевидно, что она тебя обожает.
— Ну, я тоже…
— Но у нее абсолютно нет жизненного опыта. Честно говоря, я думал, что нам об этом пока рано беспокоиться, но я был полным идиотом. Ей восемнадцать. Ты только взгляни на нее.
Сидни протягивает к нему руки ладонями вверх.
— Я беспокоюсь, потому что, мне кажется, Джули не способна за себя постоять, — медленно произносит она.
— Я с ней поговорю.
Сидни обращает внимание на то, что он не произносит: «Я попрошу Анну с ней поговорить».
— Может быть, она ничего не помнит, — говорит Сидни. — Или почти ничего.
— Она хорошая девочка. — Этот немолодой мужчина внезапно пытается совладать с эмоциями.
— Конечно, — быстро соглашается Сидни.
Наступает пауза, во время которой ни один из них не глядит на своего собеседника. Сидни кладет руки на колени и смотрит на розы. Мистер Эдвардс, похоже, изучает колючий кустарник, окаймляющий дом и сад. Сидни кажется неправильным уйти и оставить его одного. Но сидеть рядом с ним невыносимо.