Слезы отца оказались заразительными, и уже через несколько минут Джули рыдала.
— Я хочу поговорить с Сидни, — срывающимся голосом сказала она.
Сидни взяла трубку.
— Они хотят приехать, но я думаю, приехать должна ты, — сообщила ей Джули. — Я хочу, чтобы ты посмотрела на квартиру Элен. И познакомилась с Элен.
«В этом вся Джули, — подумала Сидни. — У нее и приоритеты не такие, как у всех».
Состоялось короткое семейное совещание, на котором было принято решение.
— Сидни и Джефф поедут в Монреаль, — сказал мистер Эдвардс. — Джули лучше всего отреагирует на появление Сидни, но я не хочу, чтобы она ехала одна.
Бена на совещании не было — он уехал в Бостон через несколько часов после ссоры с братом.
Сидни понимала, какими соображениями руководствуется мистер Эдвардс. Если бы в Монреаль поехал только он или Джефф, независимость Джули, не говоря уже о физической безопасности Элен, оказалась бы под угрозой.
Джефф и Сидни отправились на машине в Уайт Ривер Джанкшн в Вермонте, с противоположной стороны границы с Нью-Хэмпширом. Там они взяли билеты на поезд до Монреаля. Обстоятельства путешествия — чувство выполняемой миссии, ритмичное постукивание колес, быстро убегающие вдаль огни — создавали странное и чудовищно неуместное ощущение медового месяца.
Не способствовала выравниванию ситуации и их физическая близость. Сидни была совершенно не в состоянии переносить отсутствие Джеффа даже в течение ничтожно коротких промежутков времени. Например, пока он стоял в очереди за ленчем в вагоне-ресторане. Ей казалось, что в ту ночь на пляже она вошла в какое-то измененное состояние, в котором простые факты и ясная голова уже не играют никакой роли.
Джефф, похоже, испытывал такую же потребность. Они сидели бедро к бедру, тесно прижавшись друг к другу. Джефф постоянно к ней прикасался, дремал на ее плече, проводил пальцами по спине и по шее под волосами. От этого удивительно интимного касания Сидни впадала в почти гипнотический транс.
— У тебя необыкновенно вкусная кожа, — шептал ей на ухо Джефф, от чего у нее по спине пробегали мурашки.
Они оба пытались набросать словесный портрет Элен, укравшей у них Джули. Ни один из них не попал в точку. Сидни слишком бегло видела оригинал, и поэтому воображение рисовало ей атлетически сложенную женщину с гладкими черными волосами. Джефф представлял себе мечту всех мужчин — лесбиянку с ярко накрашенными губами и белокурыми локонами. Он продолжал настаивать на этом образе, даже когда Сидни выложила ему скудные улики, говорящие об обратном.
Джефф оставался в отеле, пока Сидни на такси ездила по названному Джули адресу. Квартира Элен Лапье находилась на пятом этаже дома без лифта в старой части города. Элен, встретившая Сидни у двери, не была ни крашеной, ни темноволосой. Перед Сидни предстала довольно миниатюрная женщина со светло-каштановыми волосами и ярко выраженными европейскими чертами лица (водолазный костюм удлинял тело, вода делала волосы темнее). Джули соскочила со своего табурета в углу и неистово сжала Сидни в объятиях. Сидни подумала, что это неистовство, скорее всего, говорит о радости обретенной свободы.
Элен, уважая чувства гостьи, не дотрагивалась до Джули во время визита. Никаких ласк, никаких демонстративных жестов собственника. Однако она позволяла Джули, которую переполняли чувства, время от времени себя обнять, пока она подавала чай, приготовленный в по-спартански обставленной кухне. В этом же стиле была выдержана вся ее небольшая квартирка, вплоть до ванной комнаты, хорошо экипированной пушистыми полотенцами, умывальником на мраморном пьедестале, дозатором из резного стекла, полным на удивление эффективного крема для рук.
Самым удивительным в этой довольно скромной квартире были огромные окна, выходящие на улицу. Они располагались над темной деревянной обшивкой стен, и в каждом было по шестнадцать витражных стекол. Иногда, при определенном освещении (Сидни впоследствии часто навещала Элен и Джули), казалось, что они перенеслись в Голландию семнадцатого века и что, повернув голову, Сидни может увидеть Джули с ее лицом фламандской красавицы в слоистом одеянии и с пяльцами в руках.