— Ты могла бы меня предупредить, — говорит он.
Сидни нечего на это ответить. Она закрывает дверь. Да, она могла предупредить своего жениха, что его блудный брат находится в доме. Вместо этого она укрылась в саду с мистером Эдвардсом.
— Это твоих рук дело, верно? Он это практически сказал.
От внимания Сидни не ускользает, что Джефф не произносит имени брата.
— Я думала, ты обрадуешься, — отвечает она.
Джефф поднимает брови.
— Вы поговорили? — спрашивает Сидни.
— Конечно же, мы поговорили.
Она не спрашивает, что они сказали друг другу. Она не уверена, что хочет это знать.
— Отсутствие Бена омрачило бы нашу радость, — приводит Сидни доводы в свою защиту. — Мы бы этого никогда не забыли. И это уже никогда нельзя было бы исправить.
— Ты должна была сперва спросить у меня.
Она прислоняется к шкафу.
— Джефф, — говорит Сидни.
— Что? — едва покосившись на нее, спрашивает он.
— Я думаю, ты ведешь себя неблагоразумно.
«Более того, — добавляет она про себя, — для описания этой ситуации больше подходит слово “капризно”».
— У нас с Беном есть разногласия, — говорит Джефф. — Вряд ли это можно исправить. Мне жаль, что тебе это неприятно. Мне самому это неприятно, но я ничего не могу поделать. И поверь, он приехал сюда не из любви ко мне.
— А почему же? — спрашивает Сидни.
Джефф молчит. Он либо не хочет, либо не может ей ответить.
— Джефф, послушай.
— Что?
— Я хочу рассказать тебе историю, которую мой дедушка рассказывал мне о себе и о своем брате, — говорит Сидни. — Однажды, когда они были еще мальчишками, его брат вошел в его комнату и уничтожил дюжину моделей самолетов, которые он так кропотливо собирал из бальзы. Я не знаю, почему его брат это сделал. Они подрались. И не разговаривали шесть лет.
Джефф сидит на кровати, скрестив на груди руки. Сидни чувствует, что он ее почти не слушает.
— Затем началась Вторая мировая война, — продолжает Сидни. — И брата моего дедушки отправили в Европу в составе воздушного корпуса. Родители проводили его на станцию, но мой дедушка отказался пойти с ними.
Сидни не знает, что заставило ее вспомнить историю, о которой она не думала уже много лет. То, что мистер Эдвардс упомянул о Второй мировой? Художник, ожидавший возвращения сыновей?
— В последнюю минуту мой дедушка представил себе, что может никогда уже не увидеть своего брата, что тот может погибнуть в Европе. Он бежал всю дорогу до вокзала и прибежал в тот момент, когда поезд уже трогался. Он пожал брату руку и попрощался с ним.
Джефф поднимает голову.
— И брат погиб?
— Нет, все обошлось.
— Так что ты хочешь этим сказать?
— Мне кажется, Бен прибежал на вокзал, — говорит Сидни.
Айверс, как всегда, с пулеметной скоростью обрушивает на них шквал бейсбольной информации.
— Это происходит каждый год четвертого июля. Можно предположить, что «Сокс» уступит, но Джексон сейчас играет так, что возможен любой исход. Поставьте на «Сокс». Сидни, я тебе уже говорил, что убью вас за то, что вы женитесь именно завтра?
— Мы поставим на веранде телевизор, — говорит Сидни.
— Правда? — в его голосе слышится надежда.
— Айверс, нет, — улыбаясь, отвечает Сидни.
Сидящий напротив Сидни Сахир увлечен дискуссией с мистером Эдвардсом. Тема — однополые браки, которые Сахир, похоже, всецело поддерживает. Анна Эдвардс нервно поглядывает в сторону Джули. С помощью сложной серии сигналов глазами и руками, которые заставляют заподозрить у нее нервный тик, она пытается приказать мужу закрыть эту тему. Но он либо не замечает конвульсий жены, либо забыл о половой ориентации дочери. Мнение Джули по этому вопросу никого не интересует.
Джефф, выполняя обязанности хозяина, увлеченно обсуждает с матерью Сидни, как лучше всего добираться на машине из Западного Массачусетса в Портсмут. Сидни знает истинную причину живого интереса Джеффа к этой теме. Это делается для того, чтобы, когда Бен наконец спустится к обеду, Джефф мог сделать вид, что не заметил его.
Застеленный белой льняной скатертью и уставленный розами стол просто очарователен. Наряды гостей несколько дороже, чем обычно. Белые рубашки, закатанные рукава, никаких галстуков. Сидни видит на ногах Джеффа шлепанцы. Это может быть связано с тем, что он оставил свои новые туфли в «спальне мальчиков». Он теперь ни за что не войдет в эту комнату.