— Рубиев хочет предложить сдать их колхозу.
— А кому выгода?
— Рубиеву. Отрапортует, что план выполнен, что колхозное стадо выросло.
Руслан смотрел на дядю с недоверием: неужто Рубиев пойдет на подобную пакость?
Тотырбек по глазам уловил, о чем думает племянник, и сказал:
— Посмотрим, что получится, тогда и поговорим… — Тотырбек вздохнул и, покачав головой, признался: — Не могу я больше без дела, не могу! Завидую Агубе. Он пошел в чабаны. Ему говорят: «Отдыхай, пенсионер», а он взвалил хурджун на плечо и отправился в горы. Если бы не мои больные ноги, я сегодня не к тебе бы направился, а к нему, пусть бы брал меня напарником. Там, в горах, не думал бы я ни о чем таком, что тревожит душу.
… Вскоре Руслан положил на стол редактора районной газеты материал.
— О ком? — поинтересовался тот.
— Критическая статья, — заявил Руслан.
Редактор посмотрел на него сквозь толстые стекла очков.
— Сдам полосу — возьмусь за вашу статью.
Вызвал Гагаева он через час. Встретил возбужденно.
— Вы отыскали интереснейший факт! Это в самом деле начинание Рубиева? Молодец он! Толковый председатель колхоза из него выйдет.
— Но я критикую его, — подал голос Руслан. — Его предложение может привести к тому, что у сельских жителей не станет молока.
— Вы не поняли, какой клад попал в ваши руки. Этот материальчик — да кому-нибудь из центральной прессы!.. Вмиг бы почин стал известен на всю страну! Неопытны вы еще, Руслан Умарович, неопытны… Ваши рассуждения выдают вас с головой. Вы не справились с материалом. Статью следует переделать в корне!..
— Но идея Рубиева нанесет вред людям, — ответил Руслан.
— Нет, — возразил редактор. — Вы профан в экономике. Рубиев находит убедительный способ избавления от влияния частника на село, — а вы, работник газеты, идете на поводу у тех, кто держится за старое.
— Это ошибка!
— Пусть это будет моей ошибкой! — заявил редактор. — Не обижайтесь. Я поручу сделать материал более опытному сотруднику, — заявил он. — А вам спасибо за интересный факт.
… Руслан охладел к работе. Редактор несколько раз вызывал к себе Гагаева, беседовал с ним. Однажды Руслан принес заявление об увольнении…
… Чего же ему не хватало? Почему он вдруг сорвался с места и отправился опять чабанить? Кого могла обмануть его отговорка, что он якобы задумал написать книгу о чабанах и это причина его отъезда?
… Руслан посмотрел на Екатерину.
— Я рад за тебя и Володю, — сказал он, впервые в жизни, кажется, назвав командира по имени, и сделал это не без умысла, почему-то уверовав, что если ты называешь по имени человека, даже перешедшего тебе дорожку, то это звучит искренне — и самому тебе кажется, что ты уже простил его. Но Руслан-то знал, что простить Крючкова он никогда не сможет — хотя в чем он виноват? В том, что обратил внимание на девушку, на которую нельзя было не обратить внимания.
— Мы поженились не сразу после окончания войны, — сообщила она.
— Знаю! — вырвалось у Руслана, и, поняв, что выдал себя, он замолчал.
Ее руки, гладившие скатерть, задрожали…
— Я вышла не по любви, — вдруг заявила она.
Что-то комом стало у него в горле. Что она хотела этим сказать? Опять упрекнуть Руслана? Или как-то отделить себя от его бывшего командира? Инстинктивно чувствуя, что Руслану больно от сложившейся ситуации, она этой фразой пыталась облегчить его страдания.
— Я не думал, что мы когда-нибудь встретимся, — сказал он.
— Ты всегда плохо вел себя, — произнесла Катя. — И в отряде, — попыталась она пошутить.
— Не надо, Катя, — поморщился он и признался: — Я все эти годы помнил тебя…
Она удивленно и недоверчиво посмотрела на него и, что-то мысленно уточнив и взвесив, отрицательно покачала головой:
— Не верю! Не верю! Мы тридцать с лишним лет считали, что ты погиб. Тридцать с лишним!.. А ты молчал.
— Я недостоин тебя, — заявил Руслан.
— В отряде ты мне этого не говорил, — усмехнулась она. — Там ты был другим!
— Да, другим! — резко оборвал ее Гагаев.
— Совсем другим… — подтвердила она и тихо произнесла: — Ты должен был, обязан был дать мне знать о себе… Хотя бы для того, чтобы я не ждала тебя… Помнишь? Но ты… — она не выдержала чуждого ей холодного, рассудительного тона и гневно бросила ему в лицо: — Ты предал меня!
Он с трудом взял себя в руки, энергично потер лоб, стараясь сдержаться, не бросить ей в лицо жестокие слова.
— Я не должен был ехать сюда… Мне хотелось, но я боялся… И вот я здесь… Потому что хотел видеть тебя, Катя…