— Что-то я тебя не пойму…
— Не твое дело — руководить колхозом.
— А вот посчитали, что его, — вмешалась Наталья.
— В анкетах все ордена и медали перечисляешь? — игнорируя ее, спросил Гагаев Казбека. — В газетах воспоминания печатают? По телевидению выступаешь?
— Бывает, — согласился Рубиев.
— Кто ж тебя с должности снимет, если и завалишь дело? — дошел до главного Гагаев. — Не посмеют. А молодые специалисты на задворках?
— Фронтовики — это, брат, тебе — фронтовики. На каждом из нас фашисты отметины оставили. И мы ничего не забыли. И если есть у тебя на примете подонок, что замарал имя фронтовика, то ты всех нас с ним не мешай! — возвысил голос Рубиев.
— Встать бы погибшим из могил! На часок — больше не надо! Чтоб живых в стыд вогнать! — закричал Руслан. — Чтоб задать этот самый вопрос: что ценнее — одна жизнь или пятьдесят две?
— Пятьдесят две! Таков мой ответ тебе!
— А если не все пятьдесят две достойны той одной? — спросил Руслан.
— Есть у нас тут один, учитель, тоже любит пофилософствовать — поспешила на помощь мужу кипевшая от гнева Наталья. — Познакомить? — И вдруг спросила: — Нравится вам у нас?
— Нравится, — признался Руслан.
— А у вас дачи нет? — допытывалась Наталья.
— Нет.
— Машины?
— Тоже отсутствует.
— А квартира какая?
— Одна комната.
— На одиночку больше не дают, если не шишка, — подвела она итог.
— Законы для всех одни, — напомнил Руслан.
— Солнце тоже для всех одинаково светит, а люди по-разному им пользуются. И если Казбек живет в достатке, то он заслужил это. Не все у тебя, дружок, в порядке. Не все! Неспроста столько лет прятался от своих.
— Не все в порядке, — согласился Руслан.
— Вот видишь! — возликовала Наталья. — И жизнь не сложилась — бобыль. Мы вот сумели после войны устроиться, семьей обзавелись, мебелишкой, а вы? Летом… в бостоновом костюме! Вот нервы у вас пошаливают! «За что воевали? За что кровь проливали?» Увидели, как Казбек живет, еще пуще взволновались… Не так ли?.
— Не так, — покачал головой Руслан и спросил Рубиева: — Помнишь, как ты отдал нам с Юрой диск и гранату? Последние!
— Да, последние, — вспомнил Казбек.
— А сейчас способен на такое?
— Не тронь это, — посуровел Рубиев.
— Помню, Казбек, ты был смел, не трусил идти в бой.
— Нужно будет — и сейчас один против дюжины пойду, — сказал Казбек жестко и добавил просто: — Но сейчас не нужно…
— Нет, и сейчас нужно, — загорячился Руслан. — Нужно! Но ты другим стал, Казбек Рубиев… Вспомни, с чего начал свое председательство в колхозе. Наобещал молочные реки, убедил людей сдать коров, а потом что? Слово свое ты не сдержал. Зато показатели в колхозе резко улучшились, — ив конце года орден тебе вручили. С того времени тем и меришь каждый свой шаг — что он добавит к твоему имени, к твоему облику. Не о людях думаешь — об успехе. Любой ценой успех — вот что для тебя самое важное. Тем и живешь… А в зятья как выбираешь? Атомщик? Пожалуйста! А кто другой — не по адресу зашел. Разве это не предательство?
— Как повернул?! — ахнула Наталья. — Ради племянничка старается.
— Отчего ты забыл, за что воевали? За что мы в атаку шли? Когда мы видели фашистов, мы не рассуждали. Мы знали, что нужно делать. Так, командир? — спросил Руслан Крючкова.
— Не рассуждали, — подтвердил, невольно подтягиваясь, тот.
— Нужно было идти в атаку — шли! — махнул рукой Гагаев. — Пули косили — а мы шли! Падали, умирали, но шли! А сейчас? Всегда ли мы теперь ходим в атаку, когда видим расхлябанность, равнодушие? И сами всегда ли мы на высоте?
— По-твоему выходит, что мы хуже других? — возмутился Казбек.
— Мы должны быть лучше! — возразил Руслан. — Лучше! И не забывать о партизанском отряде. Разве мы там думали о машинах, дачах, должностях?
Это было прямое попадание в него, Рубиева, и он закричал в неистовстве:
— Мне нельзя дачу, а другим можно?! Ты, Гагаев, на земле или в облаках витаешь? Протри глаза! Люди строят дачи, покупают машины — ничего! И заслуг у них, может быть, меньше. А мы должны жить, как велит Гагаев?! Ты, дружище, их стыди, их перевоспитывай! За ними следи — не за нами!
— Их ловите! — крикнула и Наталья.
— Мы на преступление не пойдем, а если захотелось нам иметь дачу, то построили ее на полном законном основании. Где, мать, наше разрешение? — потребовал Рубиев у жены. — Подать сюда! И квитанции! Все оплатил: и материалы, и рабочим сполна! — Он встал перед Гагаевым, свирепо пронзил его взглядом: — Или ты хочешь, чтоб мы жили, как в партизанском отряде? Мало мы там намучились?