Юра сидел на земле, глаза его бессмысленно уставились на верхушку дерева.
— Похож или нет? — шептали его губы…
Раздалась громкая команда на немецком языке, и стрельба разом прекратилась. Мгновенно в лесу воцарилась тишина. Слышно было, как где-то вдали раздавались размеренные, ровные автоматные очереди. Так стреляют, когда прочесывают местность. Видимо, фашисты потеряли отряд из виду.
Молодец, Крючков! Сумел выкарабкаться. Сейчас они уже приближаются к балке. Интересно, сколько времени прошло? Руслан посмотрел на часы. Почти тридцать минут! Ай да мы, Юра!
Чего немцы притихли? Неужто опять в атаку собираются?
— Нет! — услышал Руслан вдруг отчаянный крик Юры: — Нет! Только не это!!! Нет! — он вскочил на ноги, разорвал на груди рубашку, отчаянно закричал: — Стреляйте, гады! Убивайте!!! Стреляйте!!!
Руслан бросился к нему, рванул на себя, опрокинул на землю.
— Ты что делаешь?!
— Пусти! Пусти! — рвался из его рук Юрий. — Пусть убивают. Попасть в руки эсэсовцев?! Ты забыл те трупы, что мы видели в селе? Пусти! Чего держишь?! Пусть стреляют! Я хочу умереть!!!
— Брось психовать, Юра, — пытался Руслан образумить друга, а сам внезапно понял, что неспроста эсэсовцы умолкли, прекратили стрелять. Значит, они хотят взять их в плен? Не к этому Руслан готовился.
— Партизанен! — услышали они крик, казалось, немец находился метрах в десяти. — Партизанен! — неслось отовсюду, — Сдавайсь! Сдавайсь!
— Слышишь? — задрожал Юра в объятиях Руслана. — Они хотят… живьем! Пусти! — он стал вырываться. — Я не выдержу! Не выдержу!!! Зачем Рубиев сказал, куда они уходят? Зачем?!
Руслан отпустил Юру. Он вскочил на ноги.
— Стреляйте, гады! Стреляйте!!!
Выстрелов не было. Умолкшие было на миг эсэсовцы вновь стали кричать со всех сторон:
— Сдавайсь! Сдавайсь! Партизанен, сдавайсь!
Юра бросился на землю, бил кулаками по траве:
— Я не выдержу!! Ему не надо было говорить, куда они пошли!!! Не надо было!!!
Руслан встал, поднял Юру на ноги. Теперь они оба были на виду у врага. Но эсэсовцы не стреляли.
— Ты должен выдержать, — Руслан стал убеждать Юру. — Должен!
— Я боюсь, боюсь! — стонал Юра.
— Ты выдержишь, выдержишь! — уверял Руслан. — Ты был отличным партизаном и останешься им.
— Я боюсь пыток, — тихо признался Юра. — Всегда боялся.
— Ты будешь молчать про Гнилую балку, — настаивал Гагаев. — Сболтнешь — и пятьдесят два человека погибнут.
Он видел, как мелькнули за деревьями черные мундиры, немцы приближались к ним.
— Почему они не стреляют? Почему? — закричал в отчаянии Юра. — Эй вы, гады! Нате! Убивайте! Стреляйте!
Нет, немцы поняли, что партизаны в их руках. Они и не собирались стрелять. Им нужны были «языки».
— Рус, сдавайсь, — раздалось совсем близко.
Осторожно высунув голову из-за ствола дерева, смотрел на них худой немец.
Руслан направил в его сторону пистолет, и голова тотчас же исчезла…
— Не стреляют, — опустил руки Юра. — Они будут пытать!
И тогда Руслан понял, что надо делать. Собственно, эта мысль давно уже сверлила его мозг, но он гнал ее от себя. Гнал инстинктивно, опасаясь представить себе такую возможность. Но теперь он знал, что это единственный выход. Он ни о ком не думал из родных и близких. Только о себе и о Юре. И почему-то ему отчаянно Хотелось, чтобы Юра понял его. И Руслан спросил:
— Юра, что ценнее: две жизни или пятьдесят две?
Юре больших усилий стоило вдуматься в заданный вопрос. Он никак не мог понять, что Руслан хочет узнать.
— Две… Пятьдесят две… — повторял он неустанно.
Ждать дальше было нельзя. Немцы находились в десяти-двенадцати метрах от них.
— Ты прав, Юрий, — сказал Руслан и порывисто обнял его. — У нас есть еще выход, — он показал пистолет. — Здесь два патрона.
Друг не сразу понял его, удивленно глянул на него.
— Мы себя не опозорим, — сказал Руслан и, видя, что несколько фашистов, уже не таясь, шагали к ним, он поднял пистолет: — Прощай, Юра, прощай, брат мой…
Руслан почувствовал, как дуло пистолета уперлось ему в висок. Он ожидал, что прикосновение металла будет отдавать холодом, но оно было теплым. Мелькнула мысль, что другого и нельзя было ожидать, ведь он только что стрелял из пистолета. Он удивленно подумал, какая чепуха лезет в голову в последние секунды жизни…
— В нем два патрона, — сказал Руслан.
Гагаев не успел нажать на курок.
— Погоди! — Юра бросился к нему, схватив за руку, дернул вниз, простонал: — Погоди… Прошу тебя… — он обезумевшими глазами глядел на пистолет: — Сперва я… Позже тебя — не смогу… Первым должен я…