- Так что вы говорили Ба?
- Он напугал меня до полусмерти. Зачем он прячется в кустах?
- О, я думаю, его встревожила эта статья в "Таймс", которая как будто специально написана для всякого рода взломщиков и грабителей.
- Что ж, может быть, он и прав. - Алан вспомнил те фотографии в журнале: роскошная квартира, мебель из лучших сортов дерева, столовая с серебряными приборами, оранжерея... Все на этих фотографиях как будто бы кричало: "Д-Е-Н-Ь-Г-И!" - Даже если бы ваш дом был хорош лишь наполовину от того, каковым является на самом деле, я думаю, он все равно бы представлял собой немалое искушение для людей определенного склада.
- Спасибо, - сказала Сильвия с печальной улыбкой, - мне приятно слышать это от вас.
- Но у вас наверняка имеется система охраны?
Женщина покачала головой:
- Только одноглазый пес, который лает, но не кусается. Ну и, разумеется, Ба.
- И одного Ба достаточно?
- Пока достаточно...
Ну что ж, возможно, и впрямь одного Ба было достаточно. Алан поежился, вспомнив, как он столкнулся с ним в темноте. Вьетнамец выглядел как ходячий мертвец.
- Спору нет, этой статьей они наделали слишком много шума вокруг вашего имени. Но как получилось, что они ни словом не обмолвились о Джеффи? Они должны были бы сыграть на естественных человеческих чувствах...
- Они не упомянули о Джеффи лишь потому, что ничего не знают о его существовании. Джеффи не манекен для витрины и не игрушка для взрослых детей.
После этих слов Сильвия Нэш еще больше выросла в глазах Алана. Он уже не опасался, что она начнет провоцировать его - сейчас ее больше всего беспокоило состояние мальчика.
- Пойдемте, я провожу вас к нему, - тихо сказала она, - он наверху. Сожалею, что была вынуждена потревожить вас, но бедняжку так рвало, что я просто испугалась...
Алан прекрасно понимал ее. Он последовал за ней через холл и, поднимаясь по лестнице, не без удовольствия разглядывал ее плавно покачивающиеся бедра...
Алан хорошо знал Джеффи и чувствовал по отношению к нему какую-то особенную теплоту, каковой не чувствовал более ни к одному из своих маленьких пациентов. Джеффи - очаровательное дитя с лицом херувима, светлыми волосами, темно-синими глазками и... кошмарными проблемами. Алан неоднократно обследовал его, и крохотное тельце восьмилетнего мальчугана было знакомо ему, как свое собственное. Но, что касается разума Джеффи, то он был наглухо отгорожен от внешнего мира.
Когда они вошли в детскую, Алан увидел, что Джеффи мирно спит в своей кроватке.
- Что-то он не кажется мне уж слишком больным...
Сильвия подошла к кроватке и взглянула на малыша.
- А еще совсем недавно он жутко мучался, все время хватался за животик. Вы же знаете, Алан, что я никогда не беспокою вас по пустякам. Вы уверены, что у него все в порядке?
Алан взглянул в ее встревоженные глаза и почувствовал, как любовь этой женщины к своему ребенку теплой волной распространяется по комнате.
- Давайте осмотрим его и выясним, в чем дело.
- Брысь, Месси! - повысила голос Сильвия, и черно-рыжая кошка, дремавшая, свернувшись клубком, у ног Джеффи, недовольно озираясь на Алана, спрыгнула с кровати.
Алан сел рядом с мальчиком, перевернул его на спинку, затем подтянул кверху его пижамку и приспустил трусики, чтобы обследовать низ живота. Живот был мягким. Алан прощупал его в разных местах, особое внимание обратив на область нижнего правого квадрата в области аппендикса - там ощущалось небольшое напряжение стенки брюшины. К тому же Джеффи вздрогнул во сне, когда он нажал в этом месте. Вынув из своего саквояжа стетоскоп, Алан прослушал живот мальчика, отметив некоторую гиперактивность перистальтики, что указывало на раздражение кишечника. Затем он проверил легкие, сердце, гланды и также не обнаружил никаких отклонений.
- Как он ел вечером?
- По обыкновению - как поросенок.
Сильвия стояла совсем близко - за спиной. Убрав стетоскоп обратно в саквояж, Алан взглянул на нее:
- А что именно он ел?
- Свои любимые кушанья - гамбургер, макароны с сыром, сельдерей, молоко и мороженое.
Убедившись, что ничего серьезного у мальчика нет, Алан поправил на нем пижамку.
- Насколько я могу судить, тревожиться вам не о чем. Либо это начальная стадия гриппа, либо он все-таки съел что-то не то. Или съел как-то не так. Если во время еды человек вместе с пищей заглатывает и воздух, то это может вызвать сильные боли в животе.
- А может быть, это аппендикс...
- Такую возможность не следует игнорировать, однако мне кажется, что это все-таки не аппендицит. Ведь первый признак аппендицита - потеря аппетита.
- Да, уж на что, на что, а на аппетит мы пожаловаться не можем, улыбнулась Сильвия и положила руку ему на плечо. - Спасибо, Алан.
Сквозь тонкую ткань куртки Алан почувствовал тепло ее руки. Это было чертовски приятное ощущение... Однако оставаться здесь, в полутьме, наедине с прекрасной Сильвией и чувствовать ее прикосновения... Все это могло завести слишком далеко. Алан понял, что ему пора уходить. Он встал, и рука Сильвии соскользнула с его плеча.
- Если ночью что-нибудь случится, позвоните мне или привозите его утром в больницу. Я обследую его еще раз.
- В среду?
- Да, в четверг меня не будет в городе, а завтра у меня как раз имеется несколько свободных часов для приема. Но только приезжайте пораньше. Вечером я улетаю на юг.
- На отдых?
- Нет, в Вашингтон. Я собираюсь выступить на заседании подкомитета сенатора Мак-Криди по поводу законопроекта о "Своде норм медицинского обслуживания".
- Звучит интригующе. Но лететь так далеко лишь для того, чтобы поговорить с политиками... Неужели это так важно для вас?
- У меня давно уже появилось желание высказаться публично на волнующие меня темы, просто до сих пор я не находил подходящей трибуны.
- Ну что ж, езжайте, выговоритесь...
- Не иронизируйте, Сильвия. Речь идет о смысле всей моей профессиональной практики и о моих представлениях о врачебной этике.
- Я ничего не слышала об этом законопроекте.
- Да почти никто о нем ничего и не слышал. Но клянусь вам - это совершенно идиотский законопроект, который, в случае его принятия, так или иначе коснется каждого живущего в нашей стране. Если он будет принят, мне ничего другого не останется, как только подать в отставку. Этот законопроект регламентирует деятельность врача подобно тому, как кулинарная книга регламентирует способы приготовления определенных блюд. Да я лучше буду смолить лодки, нежели лечить людей конвейерным способом!
- И что же вы - бросите вызов и вернетесь домой?
Алан был уязвлен подобным выпадом.
- Вы чересчур прямолинейны.
- Как обычно. Но все-таки вы не ответили на мой вопрос.
- Речь идет не о том, чтобы бросить вызов, по вашему выражению, и уйти в сторону. Здесь все гораздо сложнее. Дело в том, что мой стиль лечения несовместим с бюрократическими ужимками, его невозможно свести к серии постановлений и указов. И если этим буквоедам не удастся втиснуть меня в свои компьютерные рамки, то они просто постараются меня устранить.
- И это все потому, что вы имеете привычку работать, повинуясь исключительно собственной интуиции?
Алан не смог сдержать улыбку.
- Я называю это - эксплуатация интуиции, помноженная на опыт. Вот и сегодня, в случае с Джеффи, я использовал свою интуицию.
- Что вы имеете в виду? - В глазах Сильвии мелькнуло беспокойство.
- Согласно параграфам законопроекта "О правилах медицинского обслуживания населения", я должен был бы отослать вас с мальчиком в приемное отделение больницы для анализов и рентгена, чтобы полностью исключить подозрения на аппендицит - ведь история болезни и предварительный осмотр дают основания для подобных подозрений.
- Тогда почему же вы этого не сделали?
- Потому что моя интуиция подсказывает мне, что у Джеффи нет аппендицита.
- И вы доверяете своей интуиции?
- Так или иначе, но я привык доверять ей. Хотя, если бы эти бюрократы узнали о моем поведении, с ними бы приключился сердечный приступ.