Наверное, я задремала, потому что когда открыла глаза, было темно. И только запах мокрой земли, благоухание цветущего папоротника и дикого шиповника щекотали ноздри забытым ароматом детства. Я повернула голову: на противоположной стене было странное световое пятно. Сначала я подумала, что это отсвет от фар автомобиля, остановившегося за окном. Но присмотревшись, поняла - нет ни стены, ни потолка, а прямо за плинтусом поднимается вверх лестница. Фан звал меня. Идти не хотелось. Не люблю я эти разговоры по душам. Особенно, когда они крутятся вокруг одного: ты виновата, ты плохая, ты сякая.
С трудом встала с постели и подошла к ступеням. Немного саднило в груди под левой лопаткой, слабость в ногах мешала двигаться. Я шла, переваливаясь с ноги на ногу, как ходят утки. Дотронулась до ступеньки, каменная шершавая прохлада вошла сквозь пальцы и отозвалась болью в сердце. Задыхаясь, полезла вверх.
Мне казалось, уже прошла тысячу ступеней. А лестнице все не было конца. Когда сил совсем не осталось, просто поползла. Очень хотелось пить. В какое-то мгновение, ощутила такую невыносимую боль, что решила - вот и конец. Даже обрадовалась. Значит, не будет встречи. Не будет дурацкого разбирательства моих проступков. И, наконец, я получу свободу. И первая мысль, что пришла в голову, броситься вниз, разбиться к чертовой матери - и тогда все прекратиться. Больше не будет ни боли, ни страха, ни необъяснимых мук. И это показалось таким соблазнительным, что поползла к краю ступени и заглянула вниз. Там была пустота, откуда поднимался черным туманом ужас. Всю жизнь я боялась высоты. Тошнота подкатила к горлу и, вцепившись в сероватый мох, выступающий из расщелин, отползла от греха подальше. Легла на ступени животом, прислонилась к мокрым камням щекой и закрыла глаза. Но тут же ледяной ветер поднял ночную рубашку и нагло облапал холодным лапищами. И откуда только взялись силы? Тут же села, выругалась и полезла, как миленькая, дальше, ворча, как и подобает изможденной и уставшей женщине. Лестница уходила куда-то в небо. Фиолетовым светом освещала все вокруг большая луна. И путь казался вечным, а мое путешествие сизифовым трудом.
Но тут неожиданно что-то произошло, и очередная ступень, оказалась краем земли, куда я и перекатилась, отдуваясь, как бегун на длинные дистанции у финиша. Это был до боли знакомый холмистый мыс, выступающий из зеленого озера, покрытого голубоватыми кувшинками. Под огромным раскидистым деревом, с большими мясистыми листьями перед костром, облокотившись на огромный серый валун, сидел Фан и с любопытством глядел на меня. Вид у меня, наверное, был еще тот. Лежу на животе, упершись подбородком в землю, и смотрю ошалелыми глазами. Фан не подошел, не помог встать. Было как-то неловко лежать перед ним. Встала и как пьяная подошла к камню с противоположной стороны и плюхнулась, как куль с картошкой.
- Ну, пришла, наконец! - прогромыхал Фан, - Везде побывала, волну подняла, весь Лунный мир перевернула, с ног на голову поставила, а к тому, кто ее воспитал, кто дышал над ней, кормил и поил вот из этих рук, - он протянул ко мне ладони, - и не подумала придти! А кто тебя вызвал? Если бы не я да Смий, не была бы там...
- Дай воды, пожалуйста, - попросила я. Говорить было трудно. Язык царапался, причиняя боль.
- Сначала скажи, что останешься! Что больше не уйдешь от меня, тогда дам! - проворчал Фан.
- Пить, - лепетала я.
- Неблагодарная девчонка, - Фан начал сердиться. - Могла бы и поздороваться сначала. Сколько лет не виделись!
- Здравствуй, Фан, - прошептала я, - дай воды!
- Плохо? А мне как плохо было без тебя? Я скучал! Никто меня не любил так, как любила меня ты. Все мои дети, как от мамкиной груди оторвутся, тут же в бега по лесам устремляются. Я одинок! Никто сладких плодов не приготовит старому правителю Лесного мира, никто по щеке не погладит...
- Пить,- выла я. Сухость и жар во рту поднимались все выше и выше. Моя голова тлела, время от времени выбрасывая языки пламени в затылок и виски.
- Нет, - сурово отчитывал Фан, - Ты должна испытать ту боль, которую причинила мне. Я так хотел, чтобы ты вернулась. Неблагодарная, дрянная девчонка выбрала людей, забыла того, кто отдал ей всего себя, всю свою нежность...
Он говорил и говорил. Его слова становились тихими, и уплывали куда-то вдаль. Вскоре я совсем уже не разбирала, что он пытался втемяшить мне в голову, в ушах стоял шум словесного журчания, а глаза следили за укоризненным танцем его рук. Ничего кроме злости эти нотации во мне не вызывали. Больше всего хотелось его остановить, поэтому я ударила по валуну рукой и прохрипела - Да, замолчишь ты, наконец! - Камень вдруг треснул и развалился на две неравные половинки. В одной из них была ложбинка, которая тут же наполнилась водой. Встав на колени, я опустила лицо в воду и начала пить, захлебываясь, боясь, что она сейчас исчезнет. Но вода не заканчивалась. Своей прохладой она не только утолила жажду, но и погасила огонь боли. Я села, вытерла рукой губы и посмотрела на Фана.
Он сидел, поджав под себя ноги, и смотрел на меня с выпученными от ужаса глазами, его борода тряслась, а руки теребили шерсть на животе.
- Ты разбила мое сердце! - удивленно прошептал он.
И тут я вспомнила, как он смеялся, поглаживая этот валун: - Не родилось еще существо, которое разобьет мое сердце!
А Таира ворчала на него: - Не гневи духов, рогатая болтушка!
-Прости, - извинилась я, - мне так хотелось пить.
-Извини, и только? - голос правителя Лесного мира повысился на несколько тонов, и перешел на визг, - Лучше бы я никогда не брал тебя на руки, лучше бы мои глаза никогда не смотрели на тебя...
- Замолчи, - послышался голос сзади. - Сам виноват! Забыл: просящему да воздастся. Предупреждала тебя, не гневи духов... Теперь получи по заслугам, и смирись... Не забывай, кто ты! И не визжи, как кролин в зубах хищника, расправь плечи правитель Лесного мира!
Я обернулась. Таира! Только подумала о ней! А она уже здесь. Моя Таира! Моя нянька, мой ангел-хранитель, она всегда была рядом, когда Фану надоедало возиться со мной, и он, заперев меня в гроте, убегал "прогуляться" при полной луне. Она появлялась из неоткуда. Пела мне песни и рассказывала чудесные истории про белочку хвостатую, про мышку ушастую и цаплю носатую. Именно она, не помню, сколько мне было тогда лет, успокаивала маленькую плачущую девочку, которая заходилась истерикой оттого, что ее ноги не такие как у ее братьев и совсем голые, и светло-коричневая шерсть не свисает с них, как шелковая юбочка.
Воспоминания нахлынули. И вот я, совсем еще ребенок, для которого цветы были как деревья, а трава смыкалась над головой, бегу в окружении двух новых друзей, мальчика и девочки. Вот только уже не помню, как их звали. А познакомились мы у нас в лесу. Финч, мой брат, гнал их как затравленных кролинов. Они кричали от ужаса и страха. Я в это время каталась на лиане. Спрыгнула ему на шею и ухватила за недавно появившиеся рожки. Он завизжал, а я, сидя на его спине и подражая Фану, прочитала лекцию о том, что с гостями так себя не ведут. Обидевшись, он ретировался в кусты, и долго из-за густой листвы доносились его крики о том, что голоногая вмешивается в жизнь взрослых. Это он -то взрослый. Ха!
Ребята мне понравились. Они заинтересовали тем, что были очень похожи на меня. Их ноги были голые, только ступни лежали в странных светлых лодочках, а бедра и грудь были покрыты коричневой бархатистой шкуркой. Но она легко снималась, и без нее они выглядели точно как я. Тогда я им показала свои владения, а в ответ, они пригласили меня к себе в город. Именно в то время я узнала о существовании Солнечного мира, границы которого примыкали к нашему лесу. Как поразил меня этот город! Со стороны никогда не скажешь, что в густом вьющемся плюще могут стоять дома. Каждый дом, был покрыт вьющимися цветущими растениями. Даже улицы скрывались от солнца под тихо шевелящимися листьями, в моем мире Третьей планеты такие сооружения из листьев называют парголы. Все взрослые, которые встречались нам на улицах, смотрели удивленно вслед маленькой группе. Я сначала испугалась, думала, они начнут меня гнать. Но никто даже слова не сказал. Только их брови поднимались высоко, изгибались как крылья птицы, и грустная улыбка скользила по их лицам. И вдруг я увидела Таиру. Она стояла посредине улицы, расставив руки. С криком радости я кинулась ей навстречу и повисла на шее. Тут уже и мои маленькие друзья были поражены. Как мне потом сказали, в Солнечном мире Таира была самым почитаемым человеком. Говорят, что она прожила столько лет, сколько звезд в ночном небе. Ее боялись. И мое панибратство с ней, было истолковано, как чудо.