Я шла по коридору и любовалась им, словно в полусне. Окна были на правой стене, за хрусталем стекол над садом с пышными розовыми розами сиял рассвет. Цветы сонно качали головками от легкого утреннего ветерка.
Комнаты были всех оттенков утреннего неба. Цвета сочетались просто идеально, словно это крыло должно было, как безупречный наряд, подходить любому утреннему настроению.
За поворотом розовый оборвался и начался лавандовый пол. Лиловые сумерки заглянули в окна. Ночные создания проказничали в лесу под луной, окруженной лазурным ореолом. Комнаты этого коридора были оформлены в сумеречных тонах.
Желтые и зеркальные полы открывались в солнечные дни и солнечные комнаты.
В бронзовых коридорах не было окон, только арки дверей, которые вели в огромные королевские покои с высокими потолками — там были столовые, библиотеки с удобными креслами, бальные залы и другие места для развлечений, назначения которых я не понимала. Мне почудился смех. Освещенные свечами комнаты бронзового коридора пахли пряностями. Этот аромат завораживал и беспокоил меня.
Я все шла, заглядывая в комнату за комнатой, и радовалась тому, что находила и узнавала. Здесь постоянно менялось время дня и ночи.
Я бывала тут много раз.
Я нашла пианино, на котором играла.
Нашла солнечную комнату, в которой читала.
Кухню, где ела трюфели с кремом и маленькими фруктами, которых нет в нашем мире.
Здесь на столе рядом с открытой книгой лежала флейта и стоял чайничек с рисунком, который я знала, как собственную руку.
Тут был садик на крыше и башенка, с которой я наблюдала в телескоп за лазурным морем.
А здесь была библиотека с бесконечными рядами книг, где я проводила долгие часы.
Каждая комната была произведением искусства, каждая вещь оформлена с чрезвычайной тщательностью, словно их создатель не был ограничен во времени.
Интересно, сколько лет здесь провела фаворитка? И которая часть замка была ее детищем?
Я чувствовала вечность, но, в отличие от Холла Всех Дней, вечность более тонкую, нежную. Особняк обещал бесконечное блаженство. Он не пугал и не испытывал. Он был временем, таким, как оно есть: бесконечным и спокойным.
И вот — комната с тысячами платьев! Я проходила ряд за рядом, раскинув руки, оглаживая великолепные ткани. Как они мне нравились!
Я сняла одно платье с вешалки и обернулась, танцуя. Тихие звуки музыки наполнили воздух, и я забыла о времени.
Тут стоял антикварный комод с вещами, которых я не могла назвать, но в то же время их узнавала. Я сунула в карман несколько безделушек. Открыла музыкальную шкатулку и послушала мелодию. Мне казалось, что я парю в космосе, бесконечная и свободная, чувствуя себя правильно,как никогда раньше. На некоторое время я забыла обо всем.
Я обходила комнату за комнатой и везде находила что-то знакомое, что-то, что делало меня счастливой.
Я увидела первую из многочисленных кроватей. В моих снах их было так много, что я потеряла им счет.
Я шла из комнаты в комнату и видела кровать за кроватью... В некоторых комнатах вообще не было ничего, кроме кроватей.
Я начала чувствовать... тяжесть. Мне не нравилось на них смотреть.
Они меня беспокоили.
Я отвернулась, поскольку при виде кроватей испытывала то, чего испытывать не хотела.
Тягу. Желание. Одиночество.
Пустые кровати.
Не хочу больше быть одна. Я так устала от одиночества. Устала ждать.
Вскоре я перестала заглядывать в комнаты.
Я ошибалась, думая, что в Белом Особняке ничто не заставит меня грустить.
Горе во мне нарастало.
Я так долго жила. Так много потеряла.
Я заставила себя сосредоточиться. Напомнила себе, что ищу. Зеркало.
Я люблю это Зеркало.
Я мотаю головой. Нет, не люблю. Оно мне просто нужно. Я ничего к нему не испытываю.
Оно доставляет мне столько удовольствия! Оно приводит нас друг к другу.
Белый мрамор, сказал Дэррок. Нужно искать белый мраморный пол. Не алый, не розовый и ни в коем случае не черный.
Я представила себе Зеркало таким, как он описал: три метра в высоту, полтора в ширину.
Узорная рама, как те, что на 1247 ЛаРу.
Это Зеркало — часть Реликвии Невидимых, целой сети Зеркал. Я могу чувствовать Реликвии. Я могу чувствовать все ОС — Объекты Силы — Фейри. Это, вероятно, мое главное преимущество.
Я тянусь вовне чутьем ши-видящей, расширяю его и ищу.
И ничего не чувствую. В Холле Всех Дней это тоже не сработало. Невозможно, наверное, почуять Зеркало в Зеркалах.
Ноги сами несут меня, и я с полной уверенностью двигаюсь в новом направлении. И понимаю, что много раз видела это Зеркало, что прекрасно знаю, где оно находится.
Я найду его гораздо раньше Дэррока. И хотя я не уйду без него — он мне еще пригодится, — приятно его превзойти.
Я торопливо шагаю по мятному коридору, поворачиваю в радужный, почти бегу по бледно-голубому. Серебряный пол сменяется винным багрянцем.
Зеркало впереди. Оно притягивает меня. Я не могу дождаться нашей встречи.
Я сосредоточена, настолько сосредоточена, что почти не замечаю алого коридора.
Я сосредоточена на своей цели — настолько, что не понимаю, что сделала, пока не становится слишком поздно.
Не знаю, что заставляет меня посмотреть вниз, но я опускаю глаза.
И застываю.
Я на перекрестке, на пересечении двух коридоров.
Я могу идти на восток, запад, север или юг — в любом направлении, которое существует в Особняке, — но какой бы путь я ни выбрала, пол будет одного цвета.
Черного.
Я неуверенно замираю, проклиная себя за то, что опятьоблажалась, и внезапно в мою руку ложится чужая ладонь.
Она теплая, знакомая. И невероятно реальная.
Я закрываю глаза. Я уже играла с Фейри. Кто будет мучить меня на этот раз? Каким будет мое наказание? Какой призрак вцепится в меня острыми зубами?
Алина?
Бэрронс?
Оба?
Я сжимаю кулак, чтобы никто не брал меня за руку.
Мне слишком хорошо известно, что, если я закрою глаза, это не сработает. Когда ваши личные демоны приходят поиграть с вами, они не уйдут без своего фунта плоти. Лучше уж сразу откупиться и забыть.
И сосредоточиться на поиске выхода из черного коридора. Я собираюсь с силами в ожидании того, как плохо все может обернуться. Если золотые полы в Холле Всех Дней были настолько ужасны, то черный пол в Белом Особняке... простите за каламбур... заставит меня почернеть.
Пальцы переплелись с моими. Я знала эту руку, как свою.
Вздохнув, я открыла глаза.
И тут же шарахнулась в сторону, поскользнулась на гладкой черной поверхности. Рухнула на спину, прикусив язык от силы удара.
У меня началась гипервентиляция. Видит ли она меня? Знает ли, кто я? Здесь ли она? А я?
Она заливается серебристым смехом, от которого у меня болит сердце. Я помню, что тоже когда-то так смеялась. Счастливо, так счастливо...
Я даже не пытаюсь подняться. Просто лежу и смотрю на нее. Я шокирована. Загипнотизирована. Меня разрывает внутренняя двойственность, с которой я не могу смириться.
Это не Алина. И не Бэрронс.
На пересечении востока, запада, севера и юга стоит она.
Она.
Печальная прекрасная женщина, которую я видела во сне.
Она настолько ослепительна, что хочется плакать.
Но не печальна.
Она так счастлива, что я готова ее возненавидеть.
Она светится, улыбается, изгибая губы таких мягких, божественных очертаний, что часть меня инстинктивно жаждет ее поцелуя.
Это она — фаворитка Короля Невидимых? Неудивительно, что он был одержим ею!
Когда она начинает скользить прочь по одному из коридоров — самому черному, впитывающемуогонь свечей в канделябрах, — я рывком поднимаюсь на ноги.
И следую за ней, лечу, как мотылек на огонь.
По словам В'лейна, фаворитка была смертной. Именно ее смертность стала первой костяшкой домино в длинном извилистом Ряду.