Он мертв. Мертв. Я столько потеряла.
Если бы я знала...
Король поднимает фаворитку. Я вижу, как она опускается на тело, которое я не могу различить в темноте, и (я насаживаюсь на Бэрронса; боже, как хорошо!) фаворитка напрягается, выгибает шею и издает звук, который не принадлежит нашему миру (я смеюсь, когда кончаю, я жива), и, когда его широкие крылья распахиваются, заполняя черноту будуара и выплескиваясь вовне, он испытывает больше наслаждения, чем знал за все время своего существования. Подлая Королева отказывала ему в этом? (И я в этот миг познаю радости больше, чем когда-либо, потому что нет ни хорошего, ни плохого, есть только миг.)
Но подождите — Бэрронс исчезает!
Ускользает от меня, растворяется в темноте. Я не потеряю его снова!
Я вскакиваю на ноги, путаясь в простынях, спешу поймать его.
Становится холоднее, дыхание замерзает в воздухе.
Впереди только черное, синее и белое, заслоняющее весь свет.
Я со всех ног бегу к черноте. Но руки ложатся мне на плечи, разворачивают, заставляют вернуться!
Они слишком сильные! Они тянут меня по черному коридору, и я борюсь с этим телом, которое смеет нам мешать!
Это наше место! Чужой здесь умрет! Даже если осмелится просто подглядыватьза нами!
Жестокие руки толкают меня, бросают на стену. В ушах звенит от столкновения. Меня снова и снова тянут и толкают. Я отскакиваю от стены к стене, пока это наконец не прекращается.
Я дрожу и начинаю плакать.
Руки обхватывают меня, крепко обнимают. Я прижимаюсь лицом к твердой мускулистой груди.
Я слишком маленькая лодочка, которая надеется выжить в море эмоций. Я цепляюсь за его воротник. Пытаюсь дышать. Я дикая. Я изнемогаю от желания. Внутри у меня пусто, так пусто.
Я потеряла все, и ради чего?
Я не могу унять дрожь.
— Какая часть фразы «увидев черный пол, немедленно поворачивай назад» была непонятна? — рычит Дэррок. — Мать твою, ты отправилась в самый черный из всех коридоров! Что с тобой не так?
Я едва отстраняюсь от его груди. В этот миг я могу только смотреть вниз. Под нами бледно-розовый пол. Дэррок вытащил меня в один из «закатных» коридоров. Я пытаюсь нащупать копье. Его снова нет.
Ко мне постепенно возвращается сознание.
Я отталкиваю Дэррока.
— Я тебя предупреждал, — холодно говорит он, уязвленный моей злостью.
Это его проблемы. Я тоже чувствую себя уязвленной.
— Ты ничего не объяснил, просто велел держаться подальше! Почему ты не рассказал мне?
— Я не объясняю людям материи Фейри. Но раз уж иначе ты не станешь слушаться... Черные полы — это егокрылья. Никогда не ступай на них. Ты недостаточно сильна, чтобы выжить там. Остатки того, что ступило на них, до сих пор тут блуждают. Они могут поймать тебя. Ты заставила меня вернуться и подставила нас обоих!
Мы смотрим друг на друга и глубоко дышим. Дэррок накачан плотью Невидимых и гораздо сильнее меня, но я неплохо сопротивлялась. Попытка вытащить меня далась ему нелегко.
— Что ты делала, МакКайла? — тихо спрашивает он.
— Как ты нашел меня там?
— По своей метке. Ты была крайне обеспокоена. — Золотые искры в его глазах сияют. — И крайне возбуждена.
— Метка позволяет тебе узнавать мои чувства? — возмущаюсь я.
Одно унижение за другим.
— Только самые сильные. Принцы определили твое местонахождение. И радуйся, что им это удалось. Я вовремя тебя нашел. Ты бежала к черной части будуара.
— Ну и что?
— Линия, разделяющая черно-белую комнату, — это Зеркало. Самое большое из всех, что создал Король. А также самое первое и самое древнее, не похожее на остальные. При необходимости оно же служило для казни. Ты бежала к Зеркалу, которое ведет прямо в спальню Короля Невидимых, в замок из черного льда в глубинах их тюрьмы. Еще несколько человеческих секунд, и ты была бы мертва.
— Мертва? — Я кашляю. — Почему?
— Только два живых существа могут путешествовать с помощью этого Зеркала: Король Невидимых и его фаворитка. Любой другой, коснувшись Зеркала, погибнет на месте. Даже Фейри.
6
«Дэни дейли» — 102 дня ППС,...
Я смотрю на лист бумаги, но, кроме названия и даты, ничего не могу написать. Уже целый долбаный час.
Я сижу в столовой аббатства, посреди безмозглого стада ши-блеющих, которых нужно только взять за веревку, и они тут же начнут вертеть пушистыми овечьими задницами. Слова просто не идут. А должны бы. До возвращения Мак мне нужно найти слабину. Глупые овцы снова стали подчиняться Ро, и она затащила их обратно в стадо, загрузила попытками очистить аббатство от Теней.
Экстренный выпуск, ребята. Я об этом уже говорила: Тени размножаются.Они едят, растут и делятся. Как долбаные амебы. Я их отслеживаю. Наблюдаю за ними. Выслеживаю так тщательно, что многих уже различаю. Иногда я играю с ними, вожусь с освещением, чтобы посмотреть, насколько близко они могутко мне подобраться. Вот почему я столько о них знаю, но никто же меня не слушает. Один только раз на мои слова обратили внимание — когда прочитали мою газету. Никто об этом не говорит, но теперь все пользуются Тенебойками. И что, кто-то сказал мне спасибо?
Нет. Я ни разу не услышала ни «молодец, Мега», ни даже намека на признание, что именно я это изобрела.
Мне нужна Мак. Ее нет почти месяц, и я уже начинаю волноваться, что она... Нет, додумывать я не буду.
Но где ее черти носят? Я не видела ее с той ночи в Запретной библиотеке. Она снова в Фейри? Мак не знает, но я читала ее дневник, когда она находилась в состоянии npu-иаи никто, кроме Ро, ее вещами не интересовался. Ро тоже его читала. Но я вернула дневник. Нужно понять, что теперь известно Ро. Это один из пунктов моего плана: узнать все, что известно Ро, и понять, что она собирается делать. Если мне удастся это сделать, блин,да я смогу управлять этим местом!
Я знаю, что время в Фейри движется иначе, поэтому не так уж сильно волнуюсь за Мак. В'лейн тоже пропал, так что он, наверное, с ней.
Странно, но мои постоянные проверки «КСБ» свидетельствуют о том, что и Бэрронс тоже пропал!
Вчера я попыталась пробраться в «Честере», чтобы расспросить о нем, но эти засранцы вышвырнули меня за дверь.
Меня.«Мега»!
Я улыбаюсь и ерзаю на стуле.
Их было шестеро! Шестеро драных засранцев типа Бэрронса больше часа из шкуры вон лезли, чтобы не пустить меня внутрь.
Я бы не сдалась, но от сверхскорости жутко хочется есть, а у меня было мало припасов. Я проголодалась. Мне нужно было перекусить. Ну, я послала их всех и ушла. Один из них бежал за мной до границы Дублина, словно думал, будто выгоняет меняиз города — да ну! Скоро я повторю свою попытку.
И все же я начинаю немного волноваться...
Куда все, блин, подевались? Почему никто больше не говорит о Большом Г? И где «Синсар Дабх»?
Книга ведет себя тихо, слишком уж тихо, и это пугает до чертиков. В прошлый раз, когда стало тактихо... ага, ну — блин— это уже позади.
Было и прошло.
Меня волнует только будущее. Завтра мой день.
А сегодня уж точно не мой. Раньше со мной такого не случалось, но, похоже, у меня творческий кризис. Видимо, оттого, что я сижу и наблюдаю за тем, как несколько сотен ши-видящих занимаются своим вариантом вязанья. Устроили в обеденном зале линию по производству железных пуль. Но, прикиньте, — не для нас.
Для Джайна и его хранителей.
Не знаю, как Ро умудрилась настолько запугать ши-видящих, но ей это удалось. Пара слов тут и там — и они начали сомневаться в себе. Всего две недели, как нет Мак, а Ро уже убедила всех, что Мак мертва и о ней нужно забыть.
Овцы, говорю же я вам! Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не встать, не завилять задом и не заорать: «Бэ-э-э!»