Только овечьего дерьма тут столько, что дергаться бесполезно, поэтому я сижу, жую кончик ручки и жду вдохновения.
И, пытаясь убить время, наблюдаю за Джо. Раньше мы с ней были подругами. Хотя она себе на уме. Она умная, правда, умная. Умеет сопоставлять, не то, что другие овцы.
Но несколько месяцев назад что-то изменилось. Джо стала водиться с Барб и Лиз, а на меня у нее больше нет времени. Прежде только она не относилась ко мне, как к ребенку. Потом они все стали относиться ко мне, как к ребенку. А теперь они вообще никак ко мне не относятся. Никто не садится со мной за один стол.
А ведь это совсем не плохо! За моим столом нет места овцам.
Джо сидит очень тихо и наблюдает за Лиз. Внимательно наблюдает.
Я размышляю, не стала ли она лесбиянкой. Это объяснило бы изменения, которые с ней произошли. Может, она решила признаться в своей нетрадиционной ориентации и жить открыто или устроила шведскую семейку с Лиз и Барб? Я хихикаю над своей шуткой. Блин, если сам не можешь себя рассмешить, с другими лучше не пробовать.
Поначалу выстрелы были такими тихими, что даже мой суперслух их почти не уловил. А потом, когда уловил, я подумала, что это ребята Бэрронса зачем-то вернулись, как в прошлый раз, и предупреждают о своем появлении. При том, что у нас полно УЗИ и другого оружия, здесь мы им не пользуемся. Только в Дублине.
Против Теней оружие не срабатывает. Вот мы и не носим его в аббатство. Оставляем в автобусе.
До меня очень быстро дошло, какую глупость мы спороли.
Позже я узнаю, что это началось на западной границе аббатства. Началось там, где спала Мак, когда останавливалась здесь, и где в последнее время сплю я, — в библиотеке леди Дракон.
Когда раздаются крики, я перехожу на сверхскорость, но с опаской: нужно учитывать скорость пуль, выпущенных из автоматического оружия.
Да, я быстрая, но, блин, эти тарахтелки тоже работают быстро. Мне сложно уклоняться. А стреляют без остановки.
Я в одном из коридоров, направляюсь в сторону криков, но внезапно становится темно, как в том самом месте, где Ро держит свою голову, то есть в жопе. Я снова хихикаю. Сегодня я просто ходячий анекдот.
Останавливаюсь, прижимаюсь к стене и начинаю двигаться в обычном режиме. Я вглядываюсь в темноту, пытаюсь что-то разобрать. У меня нет Ореола, но в карманах пара фонариков. Я вытаскиваю один и включаю.
Мы так и не вычистили все Тени из аббатства. Никто не надевает ботинки, не посветив туда фонариком.
Никто — никто —не ходит по темным коридорам.
Так какого черта тут темно и кто здесь стреляет?
Очень медленно и тихо я шагаю вперед. Под подошвами хрустит стекло, и я понимаю, почему погас свет. Стреляли по лампам.
До моего слуха доносится тихий отвратительный смех, от которого кровь стынет в жилах. Я свечу фонариком в темноту коридора, но темнота впитываетсвет.
Я слышу, как кто-то часто дышит.
Под чужими ногами хрустит стекло.
Стрелок направляется прямо ко мне!
Я сжимаю пальцы, крепко обхватывая рукоять меча. Ро пыталась отнять его у меня, но я пообещала, что буду ее личным телохранителем, если она мне его оставит. Я на посту, когда она спит. И учусь торговаться.
Но что за хрень приближается ко мне по коридору?
Позже, рассказывая эту историю, я не говорила всей правды.
А правда в том, что случилось немыслимое. Я испугалась. Я почувствовала, как что-то приближается, и оно напугало меня.
Я говорила, что не заходила в коридор.
И не упоминала о том, что попятилась, поджав хвост, к свету и на сверхскорости вернулась в столовую.
Снова зазвучали выстрелы и крики, и все мы побежали, но из столовой был только один выход, он же и вход,поэтому мы перевернули столы и скорчились за ними.
Джо и я оказались рядом. Ну, пока она не пробует на мне свои лесбийские штучки, я не против. Я стучу по столу. Он толстый, из Цельного дерева. Может, и выдержит, все зависит от пуль и расстояния.
Опять крики. Мне хочется зажать уши.
Я прячусь. И это отвратительно.
Нужно посмотреть. Мне просто нужно узнать, что это за фигня. Мы с Джо одновременно крадемся к краю стола и сталкиваемся головами. Она таращится на меня.
— Как будто явиновата, — шиплю я. — Ты тоже двигалась.
— Где Лиз? — шипит она в ответ.
Я пожимаю плечами. Стоя на четвереньках, мотаю задницей. Аббатство рушится, а она волнуется о своей подружке.
— Бз-э-э,— говорю я.
Джо смотрит на меня, как на сумасшедшую. А потом мы выглядываем с разных концов стола.
Пули свистят по комнате, рикошетят от стен и дерева. Кровь повсюду, алая, как зараза. Крики не смолкают. Стрелок стоит в дверях столовой.
Джо ахает, а я давлюсь воздухом.
Это Барб!
Какого хрена? Что происходит?
Барб выпускает очереди из самого большого УЗИ, который я вообще когда-либо видела. Бледная, она кричит, проклиная нас, и сносит, как мишени в тире. Я ахаю.
— Барб? — бормочу я, ничего не понимая.
Странно то, что Джо, которая выглядит такой же обалдевшей, восклицает:
— Я думала, что это Лиз!
Я смотрю на нее через столешницу. Мне видна только голова, но, похоже, Джо пожимает плечами.
— Это долгая история.
Я оцениваю комнату и обстановку. Мы в конце зала. Значит, умрем последними. Ну и что мне делать? Почему Барб в нас стреляет?
Я смотрю на Джо. Помощи от нее не будет. Она выглядит пустой, как последняя страница «Дэни дейли».
Блин,как жаль, что Мак здесь нет! Что бы она сделала? Стоит ли мне набрать скорость, пока Барб отстреливает других, и попытаться отнять у нее оружие? Успею ли я? Мне не хочется сегодня умирать. Завтра будет мой день. Я просто хочу, чтобы и сегодня все наладилось! К тому же мне слишком много нужно сделать. И должен же кто-то приглядывать за Ро.
Но нас давят, как блох! Черт побери, Барб нас просто уничтожает!
Я засовываю в рот батончик и прожевываю его ровно настолько, чтобы проглотить. Мне понадобится вся энергия, которую я смогу из него вытащить. Я должна хоть что-тосделать. У Барб еще долго не закончатся патроны. А «Мега» не может прятаться за столом и бездействовать.
Высунув голову из-за стола, я запоминаю сцену. Я буквально впечатываю ее в мозг. Отмечаю каждого человека, стол, стул.
Проблема в Барб. Я не узнаю ее. Она двигается и стреляет так хаотично, что я не могу просчитать вероятности на своей мысленной карте.
Черт!
Я пытаюсь определить хоть какой-то рисунок.
Ныряю обратно, когда в мою сторону свистят пули. Снова выглядываю. Никакой закономерности.
Я накачиваю в себя воздух, надувая и сдувая щеки, подгоняя адреналин. Опускаю голову, собираюсь с силами, чтобы отрастить крылья на ногах, и тут Барб словно расплывается по краям, а в комнате становится так холодно, что мой выдох превращается в пар.
Джо издает сдавленный звук.
Мы с ней видим это одновременно.
То, что в нас стреляет, — вовсе не Барб.
Нет... Барб, и она кричит. Но не как озверевшее исчадие ада.
Она кричит от ужаса.
Барб борется за власть над оружием, но проигрывает. Она пытается опустить дуло автомата и стрелять в пол, но ствол снова поднимается. Барб старается повернуть оружие влево, к стене. Оно рывком уходит вправо. Ее палец все время на спусковом крючке.
Силуэт снова расплывается.
Теперь это просто Барб.
Нет, не просто! Она... Блин!Да что ж это за хрень такая? У нее слишком много голов и зубов! Она превратилась в монстра! И это не Тень!
Это снова Барб.
Которую заставляют нас убивать.
За ней, на стене, распласталась тень. Огромная! Она нависает, разрастается, а когда смеется, кровь стынет у меня в венах и не может добраться до мозга, слишком много в ней льда.
— Где Главная Сука? — ревет чудовище. — Мне нужна ее головааааааа!
Мы с Джо переглядываемся.
Мы понимаем.
И обе знаем, что завладело Барб, что на самом делевыпускает очереди из УЗИ и вонзается в мой мозг ледяным штырем, из-за чего я и близко не дотягиваю до той «крутой Дэни», которой считала меня Мак.