Теперь он мертв.
Я смотрела на кинжал. Самоубийство станет моей наградой. А я заслуживаю только наказания.
Я снова взглянула на фото. Если Гроссмейстер найдет меня, не уверена, что буду бороться за жизнь.
Я подумала, что метку можно срезать, но поняла, что лучше не рисковать. Начав резать, я не смогу остановиться. Татуировка находилась слишком близко к спинному мозгу. Простой выход.
Я швырнула кинжал в грязь, чтобы не поддаться искушению.
Ну и кем же я буду, если убью себя после того, как убила Бэрронса? Трусихой. Но меня беспокоило не это. Если я покончу с собой, смерть Бэрронса окажется... бессмысленной.
А он достоин большего.
Я проглотила крик. Он был заперт во мне, давил на внутренности, жег горло. Крик звенел в ушах, хотя я знала, что не издала ни звука. Это был молчаливый крик. Я уже жила с таким криком, пытаясь не показать папе и маме, что смерть Алины убивает и меня. Я знала, что за этим последует, и знала, что в этот раз будет хуже. Потому что ястала хуже.
Гораздо, гораздо хуже.
Я помню сцены, которые Бэрронс открыл мне в своем сознании. Теперь я их понимала. Понимала, что может толкнуть человека на такое.
Я опустилась на колени у его тела. Когда он превращался в зверя, с него слетела одежда. А серебряный браслет просто лопнул на запястье. Почти две трети кожи были покрыты черными и алыми защитными рунами.
— Иерихон, — сказала я. — Иерихон, Иерихон, Иерихон.
Почему я так редко называла его по имени? «Бэрронс» — это была каменная стена, которую я построила между нами, и, если в этой стене появлялась хоть малейшая трещинка, я тут же цементировала ее страхом.
Я закрыла глаза, собираясь с духом. А когда открыла их, схватила копье обеими руками и попыталась вытащить его. Оно не поддалось. Застряло в кости. Придется бороться.
Я остановилась. Начала снова. Заплакала.
Бэрронс не двигался.
Я могу это сделать. Могу.
Я расшатала и вырвала копье.
И долгий миг спустя перевернула тело.
Если у меня и оставались какие-то сомнения в его смерти, теперь они исчезли. Его глаза были открыты. И пусты.
Иерихона Бэрронса больше не было.
Я зажмурилась и потянулась вовне своим чутьем. Но так его и не почувствовала.
Я одна на этом утесе.
Никогда я не была настолькоодинока.
Я перепробовала все, что можно, чтобы оживить Бэрронса.
Я вспомнила о мясе Невидимых, которое мы целую вечность назад, когда я готовилась встретиться с Гроссмейстером, уложили в мой рюкзак. Большая часть мяса уцелела.
Если бы я только знала тогда то, что знаю сейчас! Что в следующий раз я увижу Иерихона Бэрронса мертвым. И последними словами, которые я от него услышу, будут «И "ламборгини"», произнесенные с волчьей ухмылкой и обещанием, что он всегда будет идти за мной, дышать мне в шею и прикрывать мою спину.
Извивающиеся кусочки Носорога в баночках из-под детского питания были на месте. Я сунула их между окровавленных губ Бэрронса и закрыла ему рот. Когда мясо выползло из рваной раны на шее, мой проглоченный крик чуть не оглушил меня.
Я не могла связно мыслить. Паника и горе ослепили меня. Бэрронс сказал бы: «Бесполезные эмоции, мисс Лейн. Преодолейте их. Перестаньте реагировать и начните действовать».Ну вот, он снова со мной заговорил.
Чего бы я для него не сделала? Ничто не казалось слишком отвратительным или варварским. Это Бэрронс. Я хочу, чтобы он снова был собой.
Риодан исполосовал его тело от живота до груди, а затем перерезал горло. Я аккуратно оттянула татуированную кожу на животе и засунула мясо Невидимого в желудок. Мясо вылезло наружу. Я подумала, как бы зашить его, чтобы заставить тело переварить плоть Темного Фейри, но у меня не было ни иглы, ни нитки.
Я собрала внутренности Бэрронса и засунула их обратно, располагая в некотором подобии порядка, и смутно подумала, что веду себя не вполне нормально.
Когда-то Бэрронс сказал: «Попытайтесь войти в меня, посмотрим, как глубоко вы сможете пробраться».Я держала руку на его селезенке и думала: «Ну, вот она я. Слишком неглубоко и слишком поздно».
Используя свою новоприобретенную способность к Гласу, я приказала Бэрронсу подняться. Когда-то он говорил мне, что учитель и ученик приобретают иммунитет друг к другу. Неудача меня почти обрадовала. Я боялась, что Глас поднимет зомби, движущегося, но не живого.
Я открыла Бэрронсу рот, закрепила его с помощью палочки, разрезала себе запястье и позволила крови стечь ему на язык. Резать пришлось несколько раз, глубоко вонзая нож, — я все еще продолжала исцеляться. В итоге я только залила тело Бэрронса своей кровью.
Я попыталась найти в своем таланте ши-видящей хоть что-то, способное исцелить его. Но не нашла.
И внезапно меня охватила ярость.
Как он может быть мертвым? Как он смеетбыть смертным? Он никогда не говорил мне, что смертен! Если бы я знала, я бы вела себя с ним совсем иначе.
— Вставай, вставай, вставай!
Его глаза были открыты. И меня бесил их пустой, отсутствующий взгляд, но я не могла их закрыть. Сделать это — означало бы признать Бэрронса мертвым. Это было выше моих сил.
Я никогда не закрою глаза Иерихону Бэрронсу.
При жизни он ни на что не закрывал глаз. И хотел бы не закрывать их и после смерти. Ритуалы для него ничего не значили. Где бы ни был Бэрронс, он бы высмеял меня, попытайся я устроить нечто вроде похорон. Это слишком мало для такого большого человека.
Положить его в гроб?
Никогда.
Похоронить его?
Ни за что.
Сжечь его?
Но и это станет признанием его смерти. Мне придется смириться с тем, что он мертв. А я никогда не смогу этого сделать.
Даже после смерти Бэрронс выглядел неукротимым. Его тело, покрытое черными и алыми татуировками, могло бы принадлежать древнему титану, павшему в битве.
Я села на землю, осторожно приподняла его голову, просунула под нее колени. Рубашкой и горячими слезами, которые никак не останавливались, я оттерла грязь и кровь с его лица.
Резкого, прекрасного, нездешнего лица.
Я касалась его. Снова и снова поводила пальцами, запоминая мельчайшие черточки, пока не выучила наизусть, так что могла бы высечь его в камне, даже ослепнув.
Я поцеловала его.
Легла рядом, вытянулась на земле. Прижалась к нему всем телом и обняла.
Я обнимала его так, как никогда не решалась при жизни. Я рассказывала ему то, что не могла сказать раньше.
На некоторое время я перестала понимать, где заканчивается он и начинаюсь я.
«Дэни дейли»
91 день ППС
СДЕЛАЙ СЕБЕ ТЕНЕБОЙКУ!!!
ПРОЧИТАЙТЕ ОБ ЭТОМ ВСЕ!!!
Да, вы правильно меня поняли! Этих козлов МОЖНО убить! И вы узнаете об этом из «Дэни дейли», ЕДИНСТВЕННОГО источника новостей, который работает ППС! (После Падения Стен, дурачье. Я не буду объяснять это еще раз.)
ТЕНЕБОЙКА от Дэни «Мега» О’Мелли:
— 1 кусок мяса Невидимого;
— запал;
— Горючий порошок. Используйте только стандартные пиротехнические смеси. НЕ БЕРИТЕ хлорат или серу, они КРАЙНЕ нестабильны. Поверьте, я знаю, о чем говорю!
Сделайте бомбочку. Поместите её в кусок мяса. Зажгите фитиль. Из мяса лучше сделать шарики, которые будут легко крутиться. Найдите тень, подкатите к ней ТЕНЕБОЙКУ и зажмите уши! Эти гады — каннибалы!!! Вы увидите, как Тень хватает наживку, глотает её и исчезает, когда бомба взрывается у них в нутрии. Она жрет СВЕТ и подыхает!
ВНИМАНИЕ!
* Детям до четырнадцати. Не делайте этого БЕЗ помощи взрослых. Если вам оторвет руки, ничего хорошего не выйдет. Вы нужны нам в бою. Будьте умничками. Умным быть прикольно.
* Двигаться нужно быстро! Если вы найдете особо опасное гнездо Теней, напишите его адрес для «Дэни дейли» и приклейте к стене главного почтового управления, О’Коннел-стрит, Дублин, 1. Я обо всем позабочусь. (Меня не зря зовут «Мега»!)