Она висит в воздухе, переключаясь со своего жуткого обличья на освежеванное лицо Фионы.
Я зажмуриваюсь.
А когда открываю глаза, я снова одна.
12
— Чертовы мерзавцы!
Я пинком отправляю банку в полет. Она свистит в воздухе, попадает в стену и сплющивается.
То есть, чуваки, на самом деле она влипает в стену. На несколько дюймов. Я хихикаю, зная, что кто–то однажды пройдет здесь и, такой, удивится: «Блин, а как эта банка влипла в стену?»
Это одна из многочисленных Мега загадок О'Мелли! В городе их полно.
Я оставила свои следы по всему Дублину. Это мой способ сказать: «Здесь была я!» Я делала так много лет, с тех самых пор, как Ро начала отправлять меня в город по делам. Я, к примеру, изгибала скульптуры перед музеем, ровно настолько, чтобы я знала, что они изменились, а другие не замечали особых перемен. Но с тех пор как рухнули стены, это не имеет значения. Я вбивала метки в камень и кирпич, переставляла обломки и сгибала фонари в корявые «Д»: «Дэни», «достали» и «да ну вас».
Я добавляю развязности своей походке.
Суперсила — это я.
Я морщусь.
— Чертовы мерзавцы, — снова бормочу я.
Гормоны — это мое все. Минута на взводе, минута в депрессии. Настроение меняется со скоростью моих шагов Я то не могу дождаться момента, когда вырасту и смогу заняться сексом, то ненавижу людей, а мужчины тоже люди, и, чуваки, — разве сперма не самая мерзкая штука на свете? Ну, бе–е–е, кто же захочет, чтобы какой–то чувак брызгал вот этим самым вам в рот?
Я уже несколько дней сама по себе, и это кру–у–уто! Никто не говорит мне, что делать. Не отправляет спать. Не указывает, что мне думать. Только я и моя тень — и мы обе крутые чувихи. Кто бы не хотел быть на моем месте?
Но… я волнуюсь за этих глупых овец в аббатстве.
Блин, нет, не волнуюсь! Если они не хотят вытащить головы из задниц, это не мои проблемы!
Плохо, что некоторые не знают, что меня надо воспринимать всерьез. Придется порушить их мирок, чтобы они меня заметили.
Я снова была в «Честерсе».
На этот раз понадобилось семеро скользких зануд, чтобы меня не впустить. Я им повторяла, что должна поговорить с Ри–О, потому что он же главный, когда Бэрронса нет.
А Бэрронса нет.
Я ночь за ночью ищу его повсюду, с тех самых пор, как у меня глаза вылезли на лоб при виде Мак, зажимающей Гроссмейстера.
Ну блин — да что ж такое? Она не могла выбрать В'лейна или! Бэрронса?! Зачем обмениваться слюнями с человеком, который! жрет Невидимых? Особенно с тем, кто устроил всю эту гадость?! Где ее так долго носило? Что с ней произошло?
Они не пустили меня в «Честере». О–блин–пять! Надоело, вот! правда, надоело. Я же не собираюсь там пить всякую отраву. Я просто хотела им кое–что рассказать.
Наконец я сказала им, чтоб передали Ри–О, что у Мак проблемы. Что она связалась с Дэрроком. Его защищают два Принца.
Думаю, они промыли ей мозги или что–то типа того. Надо ее спасать. Я хотела, чтобы меня прикрыли, пока я разберусь с Принцами. Никаких ши–блеющих мне не надо. Уйдя из аббатства, я Персона–Нон–Жопо–Лизата, а без этого умения от Ро и ее стада ничего не добьешься. Даже Джо не оставит аббатства. Она считает, что Мак уже ничем не поможешь.
Вот поэтому и должен подключиться Ри–О. Я сказала, что собираюсь сегодня ночью завалить Гроссмейстера и они могут мне помочь, если захотят.
Или нет.
Никто мне не нужен.
«Мега» в пути! Быстрее ветра! Перепрыгивает высокие дома одним скачком!
Ха! Пошшшла!
Я с холодной отстраненностью рассматриваю себя в зеркале. Мои губы изгибаются в улыбке.
Прошлой ночью меня посетила «Синсар Дабх». Напомнила мне о своей сокрушительной силе, угрожала привкусом садизма. Но я не сломалась, я стала собранной, как никогда.
Ее нужно остановить, а тот, кто знает самый быстрый способ это сделать, сидит в соседней комнате и смеется над словами одного из охранников.
Сколько людей погибло по его вине! А он смеется. И я понимаю теперь, что Дэррок куда опаснее Мэллиса.
Мэллис выглядел жутким и вел себя как монстр, но он редко убивал своих почитателей.
Дэррок привлекателен, он очаровывает. Он эффектен. Не моргнув глазом он руководил уничтожением трех миллиардов людей, не потеряв ни грана своего очарования. И после массового истребления человечества он может улыбаться и говорить о том, как ему небезразлична моя сестра, показывать фото, на которых они «веселились» вместе. А потом, стоит ему получить Книгу, он убьет еще три миллиарда?