Не проронив ни слова, Кассандра направилась к двери.
«Погоди, дорогой братец, сейчас ты у меня получишь! Я возьму раскаленную кочергу и проломлю тебе голову. Или всажу нож в твое бездушное сердце. Я убью тебя, и будь что будет!» — кипятилась про себя Кассандра.
Она подстерегла брата, когда тот вечером собрался выехать в город. Испуганно взглянув на девушку, лакей поспешно отступил, оставив в покое и без того безупречно повязанный галстук на шее хозяина. Было во взгляде Кассандры нечто такое, что заставило его как можно скорее унести ноги.
Взяв в руки трость с золотым набалдашником и бобровую шапку, Дункан вопросительно посмотрел на сестру.
— Значит, тебя выставили? — спросил он и нарочито медленно принялся застегивать пуговицы на перчатке.
— Скажи, Меррик приходил свататься? Признайся, Дункан, Только не надо мне л гать. Я же знаю, что приходил. Он — джентльмен, чего тебе никогда не понять. Я знаю точно, он просил у тебя моей руки.
Дункан удивленно выгнул бровь.
— Вижу, ты еще не избавилась от своих детских капризов. Да, он приходил и просил твоей руки, но предложенная им сумма меня не устроила. В отличие от суммы, предложенной Рупертом, несмотря на скандал. Кстати, когда я последний раз его видел, он как раз собирался получить брачную лицензию. Он сказал, что свадебное путешествие разумнее продлить, пока не утихнет скандал, и лишь затем возвратиться в Лондон. Как это тактично с его стороны!
Кассандра схватила со стола табакерку и запустила ею в брата, целясь в лицо.
— Нет! Тысячу раз нет! Ты меня слышишь, Дункан? Я не выйду замуж за этого развратника! Я скорее убегу с Мерриком, чем позволю этой жабе дотронуться до меня! И ты меня не заставишь!
Вслед за табакеркой полетели щетка для волос и колода карт. Щетка сбила с головы Дункана бобровую шапку, карты разлетелись по полу. Дункан бросился к ней, но Кассандра отгородилась от него старинным ночным столиком и теперь судорожно нащупывала очередное оружие.
Ее рука наткнулась на горящую лампу у нее за спиной. Кассандра на ощупь схватила хрустальный абажур и не глядя запустила им в брата. Абажур отскочил от широкой груди Дункана, не причинив тому никакого вреда, и осколками рассыпался по полу. Звон бьющегося стекла был слышен по всему дому, однако слуги, как обычно, предпочли не вмешиваться.
— Касс, ты попусту тратишь время, свое и мое. Ты ведь не хуже меня знаешь, что я могу выдать тебя замуж, хочешь ты того или нет. Так что прекрати ломать мебель, не то у матери начнется нервный припадок.
Кассандра замерла на месте. Боже, ведь, кроме матери, у нее никого не осталось! Девушка жила в страхе перед очередным ее приступом. В такие минуты лицо матери синело, она начинала задыхаться. Кассандра всякий раз обещала себе сдерживать свой гнев. Но сегодня не чувствовала за собой вины, поскольку была уверена в собственной правоте.
— Посмей только тронуть хотя бы волос на моей голове — и я подниму на ноги весь дом. Тетушка Матильда все еще здесь, — заявила Кассандра, смерив брата презрительным взглядом. — Если она узнает, что ты меня бьешь, она не отпишет тебе в наследство ни пенса!
— Нашла чем пугать! От этой старой карги дождешься разве что нравоучений. А на твои истерики у меня просто нет времени. Я сегодня встречаюсь с Рупертом, он должен передать мне деньги. Надеюсь, он выбьет из тебя твою детскую дурь и капризы.
Кассандра потянулась за тяжелой шкатулкой, но Дункан перехватил ее руку.
— Что касается Меррика, то, пока он не назовет большую сумму, пусть не надеется. Ты уже обещана Руперту. Тебе же я советую научиться держать себя в руках. Даю тебе на это неделю. Предупреждаю, что не собираюсь приходить тебе на выручку, если твоему муженьку захочется вправить тебе мозги. Мои симпатии целиком и полностью на его стороне.
Дункан ей угрожал и не скрывал этого. Впрочем, так было всегда. Отец несколько раз поднял на нее руку, чего никогда не позволял Дункану. Скорее, старый маркиз поощрял соперничество между братом и сестрой, пока один из них не побеждал другого в борьбе за отцовскую благосклонность. Но отца не стало, и власть перешла к Дункану.
Тот однажды замахнулся на сестру, однако Кассандра старалась не попадать ему под горячую руку.
— Ты не можешь насильно выдать меня замуж, — прошептала она. — Ведь если я выйду за Меррика, ты навсегда избавишься от меня.
— Я бы тебя с радостью за него выдал, не окажись он таким жмотом. Впрочем, тебя следовало бы выдать за этого скупердяя — интересно, что бы ты потом запела? Вряд ли он стал бы тратить деньги на твои наряды и женские прихоти. И вообще советую тебе заняться подвенечным платьем, потому что бракосочетание назначено на ближайшую субботу.
Кассандра побледнела как полотно. Боже, до свадьбы осталось меньше недели! Ей следует срочно разыскать Меррика и бежать с ним из Лондона. Ведь он приходил свататься и готов сдержать свое слово.
Словно прочитав мысли сестры, Дункан усмехнулся и выпустил ее руку.
— Даже не думай, Касс. Стоит мне сказать Меррику, кто твой настоящий отец, и он отвернется от тебя. Ты же не хочешь, чтобы об этом узнал весь Лондон? Хотя бы ради матери!
С этими словами он надел шляпу и вышел. Кассандра осталась стоять в растерянности посреди комнаты, глядя на портрет покойного маркиза, висевший над камином. Так кто же ее настоящий отец — этот черноволосый дьявол или кто-то другой?
Кассандра содрогнулась и, опустившись на пол у двери, сжалась в комок. Нет, никто не сможет спасти ее — только она сама!
Глава 7
Меррик поднял хрустальный бокал, любуясь искрящимися в отблесках камина гранями, и сделал глоток. Золотистая жидкость приятно обожгла рот. Совсем недавно он отведал другой огонь. Граф все еще ощущал на губах поцелуй Кассандры, шелк ее огненно-рыжих волос на своих ладонях. Боже, это был всего лишь миг, который тогда показался ему вечностью. Но что такое жизнь? Череда мимолетных мгновений. Нет, он уже давно не ожидал ничего большего.
Граф вздохнул и глотнул еще бренди. Он давно взял за правило не увлекаться спиртным. Но иногда это просто необходимо. Близился день бракосочетания той, которая судьбой была предназначена ему.
— Эх, до чего же хороша была невеста! Согласись, дружище. Нет, такую красавицу мы давно не видели и еще не скоро увидим. И как только ты ее упустил, Уайатт? Руперт ее недостоин. Касс не для него. Да, Кассандра своенравна и упряма, но ведь она еще ребенок. Придет время, и она сама все поймет. Что случилось, Уайатт? Почему она предпочла Руперта?
Граф мысленно послал Берти к черту, но вслух ничего не сказал. Вдруг тот обидится и уйдет, и тогда ему придется пить в одиночку. А этого ему хотелось меньше всего. Он вновь поднес к губам бокал, но тот оказался пуст. Меррик несколько мгновений тупо смотрел на него, а затем тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
— Она не про нас, Берти. Никогда не предназначалась для таких, как мы. Она из семейства Говардов, и этим все сказано. Мы с тобой добропорядочные сельские сквайры. Она же сейчас, насколько мне известно, готовится к свадебному путешествию в Париж. Скажи, ты бы рискнул поехать с ней в Париж? Я бы ни за что. Там совсем еще недавно шли уличные бои. Нет, мой друг, мы с тобой старые зануды. Нам давно пора остепениться, обзавестись семьей, заиметь кучу детей, а не гоняться за светскими красотками. Кассандра? Это был лишь сон, наваждение.
— Хорошее наваждение. Кстати, ты обратил внимание, как она прошествовала к алтарю? — задумчиво произнес Берти. — Даже не взяла Эддингса под руку. Шла одна, гордо, как королева. Да, Руперту досталась дорогая вещь. Что, скажу тебе, друг мой, несправедливо, потому что, в сущности, она еще ребенок. Кстати, что там произошло в Хэмптон-Корте? Все рассказывают об этом по-разному.
Погруженный в собственные мысли, Меррик пропустил мимо ушей слова друга.
— Порой кажется, будто ты знаешь женщин, а на поверку оказывается, что это совсем не так. Взять, к примеру, Кэтрин. Вот кого, казалось бы, я успел изучить. Мы выросли рядом, почти как брат и сестра. Внешне — ничего примечательного, простая сельская девушка, кстати, если на то пошло, уже не первой молодости, — произнес Меррик и, поняв, что повторил некогда брошенную Кассандрой в адрес Кэтрин колкость, поспешил наполнить бокал. — Она была рада выйти замуж, обзавестись детьми, принимать гостей. Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что Касс была права. Кэтрин — это кошка, готовая пустить в ход свои острые коготки. Окажись у нее на пальце обручальное кольцо, она бы тотчас упорхнула в Лондон, только ее и видели.