– Убейте его, – сказал я твёрдо, и они оба застыли, как актёры во время представления. – Повесьте, задушите, зарежьте или утопите, что хотите. Перестаньте, наконец, говорить, кричать и ругаться, а начните что-то делать. Если вы хотите распространять добро, уничтожайте зло, а не кричите на него. Ничто не изменится от одного крика!
Трактирщик смотрел на меня ошеломлённым и недоумевающим взглядом, так же смотрел на меня и заплаканный негодяйчик с растрёпанной шевелюрой, за исключением того, что в его взгляде скрывался ещё и ужас.
– Вы хотите всегда быть жертвой? – Прошипел я, вперив взгляд в мужчину. – Он только смеётся над вашими ругательствами и угрозами. Высмеивает вас каждый день и каждым своим поступком. Убейте этого ублюдка!
Трактирщик разжал пальцы и отпустил шею парня, однако тот и не думал о побеге. Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и оба молча смотрели на меня.
– Убейте ублюдка, – повторил я уже спокойнее, и сам в собственном голосе услышал ноту бессилия.
Потому что я знал, что трактирщик не убьёт этого мерзавца. Он будет кричать и кричать, призывать на помощь всех святых или призывать его на голову всех демонов, но он не сделает ничего конкретного, ничего, что действительно повлияло бы на реальность. Так выглядел наш мир. Неизменный в своей незначительности, страхе, парализующем человеческие сердца, которые дрожали перед беспощадным истреблением зла. Поэтому я пожал плечами. Те, кто позволял злу жить, те, кто позволял жить сотням и тысячам подобных ему, сами заслужили свою судьбу. Ибо такие маленькие, мерзкие котожоги обычно вырастали, наживали большой капитал на обмане и человеческой боли, на злодействе и распущенности, после чего начинали мучить уже не животных, а своих ближних, находя в этом мучении единственный смысл и цель жизни.
– Вы пожалеете, когда-нибудь вы пожалеете, что не прикончили его сегодня, пока он маленький и слабый, – буркнул я.
Потом я тронул лошадь, ибо городок, где даже хозяин трактира не соизволил прислушаться к добрым советам инквизитора, не стоил моего внимания. И ещё через минуту, уже издалека, до моих ушей донёсся громкий голос трактирщика, кричащего:
– Котожог ты! Мерзкий сукин сын! Крыса, лошадиным хером в рыло драная!