В предбаннике я разделся догола, с неожиданным для меня самого облегчением избавившись от дорожной одежды. Затем я вошёл в помещение с нагретыми камнями, корытом ледяной воды и бадьёй кипятка, на мой взгляд, в аккурат подходящего для приготовления раков. Я сунул в неё палец и тут же зашипел.
– Не бойтесь, вы не изо льда, не расплавитесь, – услышал я весёлый голос Дороты.
Она вошла через дверцу, которую я сразу не заметил, и которая, видимо, соединяла баню с остальной частью дома. На ней было белое тонкое платье, которое доходило до середины икры. Но иногда то, что слегка скрыто от людских глаз, бывает гораздо более интригующим, чем то, что открыто. Боже, какие же чудеса появлялись на моих глазах по мере того, как платье начинало всё плотнее прилегать к телу! А Дороту тем временем будто совсем не беспокоило моё присутствие. Она попробовала пальцем воду в бадье и скривилась. Она налила в неё несколько кувшинов из корыта с холодной водой. Затем плеснула целый кувшин на разогретые камни. Плотное облако пара затмило всё вокруг. А когда клубы рассеялись, я увидел, что голая девушка сидит в бадье, а её одежда висит рядом на лавке. Её руки были скрещены на груди, а бедра скромно сжаты. И эта её невинная скромность в сочетании с буйными формами и игривой улыбкой заставила меня почувствовать, как кровь бурлит в моих жилах, словно кипящая лава.
– Ну, идите ко мне. Чего вы ждёте? – Она переместила взгляд с моего лица вниз и захихикала. – Ведь вам и правда нечего ждать, – добавила она.
Я прыгнул в бадью, разбрызгивая воду во все стороны. Дорота запищала, ошарашенная, но и позабавленная моим энтузиазмом. И уверяю вас, любезные мои, что в течение следующих нескольких часов она не могла пожаловаться на отсутствие этого энтузиазма.
В самом начале моей инквизиторской карьеры я имел оказию встретить девушку, которая обучила меня искусству любви и показала несколько сложных трюков, позволяющих мужчине не только увеличить собственное удовольствие, но и доставить женщине наслаждение столь интенсивное, что его почти невозможно выдержать. Катрина (так звали мою учительницу) была существом мерзкой профессии, шлюхой, отдающейся богачам, но, несомненно, умела проявлять естественный пыл, особенно когда имела дело со столь толковым и обходительным учеником, как я, вдобавок одарённым Господом недюжинными силами для любовных игр. Вместе с этой красоткой мы проштудировали полную занимательных гравюр книгу, повествующую о трёхстах ночах султана Алифа, и, хотя у нас не было возможности провести вместе столько времени, сколько султан и его любовницы, однако в течение нескольких дней и ночей мы занимались только культивированием искусства, в котором чемпионкой была Афродита. Я признаю, что в последующие годы эти уроки позволили мне играть прекраснейшие мелодии на инструментах, каковыми являются женщины. Вдобавок я играл так красиво и с таким изяществом, что иногда мне было трудно освободиться от ласк некоторых дам, а расставания заканчивались слезами, рыданиями, а иногда и оскорблениями, и проклятиями. Я всегда с искренним сожалением наблюдал, как мои любовницы, когда-то бывшие прекраснейшими нимфами, стремительно превращались в жаждущих крови эриний, и всё же они должны были понимать, что сама моя природа восставала против мысли остаться навсегда с одной женщиной. Так же, как я бы восстал против того, чтобы питаться одними тортами, даже если они были пронизаны самыми ароматными конфитюрами и покрыты самой сладкой глазурью. Ибо мы, мужчины, нуждаемся в диете разнообразной, богатой и разнородной. В противном случае мы сохнем и увядаем, а наши сердца и чувства умирают. Я ни в коем случае не собирался допускать подобное развитие событий, а кроме тортов хотел питаться мясом, сырами, фруктами, овощами, рыбой, птицей и тем, что ещё пошлёт милостивый Господь, лишь бы только блюда были по-разному приготовлены и постоянно пробуждали чувства новым вкусом.
Тем временем, однако, Дорота стала госпожой и властительницей моих чувств и помыслов. Моя хозяйка также наслаждалась любовными забавами, и так долго, что временами в перерывах я задавался вопросом, не является ли она демоном, живущим поглощением мужских жизненных сил. Задумывался, однако, в шутку, ибо в этом случае я не считал, что дело приняло столь роковой поворот. Ведь, несмотря на горячие игры, я не только не чувствовал себя ослабленным, но и наоборот – лучился энергией и хорошим настроением. Как я знал из мудрых книг, не так вели себя юноши, пожираемые суккубами. Я должен был слабеть с каждым часом, и при каждом телесном контакте с демоном терять аппетит и даже впадать в продолжительные обмороки. Я же был голоден, как волк, а о слабости не было и речи...