Глава сороковая
вечерние метаморфозы
Гретхен была весела и беззаботна. Поначалу она помнила "урок" Ларта ни на кого не оглядываться, слушать только свои желания. В какой-то мере ей приходилось совершать насилие над собой, прогоняя неподходящие мысли и стремление подвергать анализу свои поступки: хорошо это или дурно? Оказалось, однако, что соответствовать требованию Ларта весьма приятно, это таит в себе массу удовольствий, при этом от нее не требовалось ничего предосудительного, она была как все вокруг. И скоро благовоспитанная матрона, все еще живущая в Гретхен, перестала о себе напоминать. Она была противоестественна для юной женщины, желающей самозабвенно смеяться и танцевать так, чтобы загорелись щеки и засияли глаза. В ней еще жил ребенок, жадный до развлечений и игр.
Да Ланга не только не сдерживал ее во всяких забавах, наоборот, поощрял к ним живейшим откликом и встречными сумасбродными идеями. Они дурачились, как дети, с непосредственностью и самозабвением. То они вместе с другими весело отплясывали прямо посередине улицы, потому что совершенно невозможно стало удержаться, когда уличные музыканты, передохнули и опять извлекли свои инструменты. Потом, разгоряченные танцами, они умывались в фонтане и плескали друг в друга водой, и хохотали.
То они до головокружения катались на карусели. То вместе с другими слушали декламации поэтов, не сдерживая криков одобрения и аплодисментов.
Опять где-то в отдалении на короткое время появилась Аманда. Она погрозила Гретхен пальчиком, но сияющие лукавством глаза говорили, что она не видит повода сердиться на подругу.
В какой-то момент да Ланга напомнил Гретхен, что в главном храме столицы вскоре начнутся ритуалы. И снова она почувствовала, как вздрогнуло сердце в болезненном диссонансе с тем состоянием беззаботной упоительной радости, в которой она пребывала. Нет, она не хотела туда, где воля ее и разум окажутся в плену древнейших магий, и она не будет готова взять их в руководители, но и не захочет быть сломленной и станет сопротивляться, заведомо обреченная потерпеть поражение... Нет, это когда-нибудь потом, позже. Теперь она еще не готова с радостью утратить себя, отдаваясь странным повелениям. И хотя повелитель этот будет носить имя Вечная Красота, и Любовь, и Жизнь... нет, еще не сегодня. Сегодня она хочет остаться здесь, где все просто и ясно.
Между тем, день клонился к вечеру. Но праздник как будто только набирал силу, переходил в какую-то другую стадию. Музыка не стихала, а смех и веселье волнами перекатывались по улицам, и волны эти все вырастали и становились сильней. Гретхен показалось, людей нисколько не стало меньше, наоборот, их прибыло. Да Ланга подтвердил, что так оно и есть - к жителям столицы присоединяется все больше гостей из других городов, и приплывших с ближних и дальних островов. Вдоль улиц, поблизости от харчевен и закусочных появились шеренги столов, и на них начали выставлять еду и питье. Обильные припасы их и бочки с вином еще накануне завезли в харчевни по распоряжению городских властей. Теперь любой желающий мог без всякой платы утолить здесь свой голод и восстановить силы кружкой вина.
Гретхен тоже съела несколько вкусных хрустящих хлебцов, обмакивая их в густую приправу и запивая вином. Это показалось ей невероятно вкусным. И когда их подхватила и повлекла прочь живая цепь из танцующих, смеющихся людей, Гретхен потребовала:
- Ал! Обязательно запомните это место! Мы сюда придем опять!
Цепь стремительно вырастала, вилась по площади, то вдруг рвалась, и каждая часть начинала жить собственной жизнью, прирастая новыми звеньями. Люди смеялись и пели, разъединяли руки, чтобы выхватить кого-то из оказавшихся вблизи и включить их в свою неудержимую пляску, зажечь искрящимся, брызжущим весельем. Словно огненный ручей, она то ныряла в толпе, плела там петли и зигзаги, то врывалась в неожиданно тихий сад, на короткое время оглашая его смехом и голосами.
Гретхен уже начала уставать, когда да Ланга вдруг ловко высвободил их из цепи, быстро сомкнув руки соседей, и змейка, нисколько не пострадав от потери, стремительно пронеслась мимо них, ускользнула в сумрак.
- Уф! - выдохнула Гретхен, переводя дыхание. - Во Франции тоже любят играть в эти живые цепи. Я без ног!
Однако, вопреки ее словам, лицо ее сияло, глаза весело сверкали. Да Ланга рассмеялся и подхватил ее на руки.
- Отпустите! - удивленно потребовала Гретхен.
- Но вы без ног! Как могу я бросить вас, безногую? - с таким искренним недоумением и ужасом проговорил да Ланга, что Гретхен рассмеялась. Не позволяя ей вставить ни одного слова, он сказал: - Пожалуйста, побудьте еще немного без ног, в этом есть свои положительные стороны и я нахожу их очаровательными.
- Что же, вы будете вот так стоять и держать меня на руках?
- Нет, я буду вас нести.
Да Ланга направился к зарослям, и Гретхен рассмотрела узенькую тропинку, которую - не знай о ее существовании, - невозможно было заметить в сгущающемся сумраке. Очень скоро тропинка закончилась у маленькой беседки, куда да Ланга и внес Гретхен, опустив ее на широкую скамью.
- Никого нет. Хотите отдохнуть здесь немного? - спросил он
- Но смотрите, здесь для кого-то накрыто! - указала Гретхен на маленький столик.
Да Ланга приподнял салфетку, она скрывала большую вазу с фруктами, блюдо с печеньем и сладостями, низкий пузатенький графин, бокалы.
- Отлично! - да Ланга откинул салфетку.
- Зачем вы! - попыталась остановить его Гретхен. - Ведь это не наше!
Он рассмеялся:
- Это для нас, Гретхен. Или для любого, кто забредет сюда невзначай. Это вроде того обеда, который я приказываю готовить на яхте в этот день, еще не зная, для кого именно.
- Но об этой беседке вы знали? - спросила Гретхен, недоверчиво глядя на него.
- Разумеется. Как и о десятках других подобных местечек, которые ждут желающих уединиться.
Гретхен продолжала молча смотреть на него, и в глазах ее было удивление и интерес. И да Ланга сказал:
- Я искал возможности остаться с вами наедине. Мне нужно объясниться с вами, Гретхен.
Глава сорок первая
откровенность Ала да Ланга
- Дайте мне время немного собраться с мыслями, - да Ланга смущенно улыбнулся и прошел к столику. - У меня пересохло в горле.
Он налил вино в два бокала, протянул один Гретхен:
- Я хочу выпить это вино за вас, восхитительная женщина.
Гретхен была заинтригована, но беспокойство даже не ворохнулось в ней ничего дурного произойти сегодня не могло. Кроме того, сегодняшний день убедил ее в том, о чем много раз говорил Ларт: в ее собственной силе и власти. Не было в ней и нетерпеливого любопытства. Она откинулась на спинку мягкой скамьи и обвела глазами беседку, почти машинально пригубливая свой бокал - после безумной, бесшабашной скачки ее тоже мучила жажда. Густой плющ оплетал стены беседки и протягивал внутрь веточки с гладкими, жесткими листьями. Днем он защищал от солнца и жары, создавая прохладную тень, но сейчас его заросли препятствовали остаткам вечернего света проникнуть в беседку, и от этого здесь было гораздо темнее и прохладнее, чем снаружи.
Да Ланга поставил пустой бокал на стол и подошел к Гретхен. Она подняла на него вопросительный взгляд.
- Я влюблен в вас, Гретхен.
Губы ее тронула легкая, едва приметная улыбка.
- Это случилось не сегодня. Я влюблен в вас с тех пор, как увидел. Все мысли мои лишь о вас, это безумие, мальчишество... Но я далеко не мальчик, и никогда бы не поверил, что со мной еще может происходить такое. Вся эта буря чувств таилась в моем сердце, чтобы взорваться от одного лишь взгляда на вас, Гретхен...
Она слушала, чуть склонив голову на бок. Потом проговорила:
- Это прекрасно, когда любовь окрыляет душу... Я рада за вас, Ал... и мне нравится, что вы не называете свою влюбленность любовью. Это лишнее. Не позволяйте своему чувству переходить грань, за которой вас ждет боль.
- Я люблю вас, Гретхен.
Она посмотрела на него с сожалением и укоризной.
- Но я вас - нет. Чего вы ждете от меня?
- Я предлагаю вам свою руку.
Гретхен сузила глаза:
- Что... вы предлагаете мне?