Брюнет изучал его лицо, и ужас правды парализовал тело.
Вот почему Римус был таким холодным, вот почему он был таким отстраненным, вот почему он едва прикасался к Сириусу в последние дни. Он разлюбил его… Он потерял интерес.
— Ты говоришь правду, — прошептал Блэк и внезапно осознал, что не сможет этого вынести.
Он вскочил с кровати на шатающихся ногах, прикрыл рот рукой и почувствовал, как что-то надламывается внутри тела.
Должно быть, именно так разбивается сердце.
Но он не мог развалиться на части перед Люпином. У него все еще оставалась хоть какая-то гордость.
— Мне так жаль, — прошептал Римус. — Пожалуйста, не отталкивай меня как друга, — Сириус не мог его видеть, но, по голосу, Люпин был на грани истерики. — Я не могу это контролировать… Я… Мне так жаль.
Блэк почувствовал себя настолько униженным, что не смог оглянуться, и выбежал из спальни. Вращающаяся лестница, громкий шум гостиной… Он рванул в холл, он просто хотел подышать свежим воздухом. Что угодно, лишь бы перестать чувствовать эту боль. Которая постепенно переходила в паническую атаку.
Он продолжал бежать и, как только добрался до выхода из замка, врезался в Джеймса.
— Что случилось, Бродяга? — Поттер смотрел на него, глаза округлились в ужасе.
Сириус закрыл рот рукой, чтобы не издать душераздирающий всхлип и покачал головой в отрицании.
— Хэй, посмотри на меня, — Джеймс обнял его крепко. И это была секунда, когда Сириус позволил себе сломаться и ощутить себя так, словно умирал.
***
— Что, черт возьми, с тобой не так?! — Крик Сохатого был таким громким, что внутренности Римуса подпрыгнули.
Он лежал на кровати, весь в слезах, слюнях и растаявшем на подушках шоколаде. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как Сириус выбежал из комнаты, но Луни не переставал реветь. В какой-то момент стало так плохо, что чуть не вырвало.
Джеймс хлопнул дверью и быстрым шагом очутился у кровати.
— ПРОСНИСЬ И ОБЪЯСНИ! — Поттер никогда не был жестоким, но он действительно ударил Римуса по плечу, заставив его дёрнуться и взглянуть на друга.
Если Люпину раньше казалось, что он видел Джеймса разъярённым, то он ошибался. В карих глазах бушевало безумие.
— Сириус может верить в эту «больше не люблю» чушь сколько угодно, но я – нет. Потому что я не слепой и не тупой, и тебе лучше иметь чертовски вескую причину, чтобы причинить ему такую боль, или я обещаю… Выброшу нахрен все твои вещи в коридор и прослежу, чтобы он тебя больше никогда не увидел.
Римус издал сдавленный звук, напоминающий умирающего животного, потому что ему, на самом деле, казалось, он вот-вот умрет. Он только сильнее заревел, бормоча что-то в подушку:
— Мне так жаль, Джеймс. Мне ж-жаль…
На мгновение воцарилась тишина, но затем кровать прогнулась, и рука Джеймса внезапно легла ему на спину… И друг осторожно погладил Лунатика.
— Скажи мне, что случилось, я знаю, что ты не желал ему зла, я знаю, что ты все еще любишь его… Просто скажи мне… — голос Джеймса прозвучал отчаянно и так болезненно.
Римус попытался усесться, но все тело изнывало от боли. Схватив крепко за плечи, Джеймс посмотрел Лунатику прямо в глаза.
— Я не могу контролировать чувства, прости…
— Что он сделал? — Джеймс мягко провёл по плечу, и Римусу вдруг отчаянно захотелось, чтобы кто-нибудь его действительно ударил. — Он тебя раздражал? Он сказал что-то не так? Почему любовь исчезла? Она не проходит просто так, так не бывает…
Римус громко всхлипнул, потому что… Боже. Конечно, он будет любить Сириуса до последнего вздоха.
— Он не сделал ничего плохого, — прошептал Люпин, вспоминая идеальную улыбку, нежную кожу, длинные темные волосы, его смех и удивительный голос. — Он само совершенство.
— Тогда почему? — Джеймс начинал приходить в отчаяние. — Что происходит?
Римус не мог дать ему нужного ответа. Честно говоря, он сказал те ужасные слова только потому, что знал… Сириус не примет никакой другой причины.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты его больше не любишь, — настаивал Джеймс.
Люпин приподнял голову и увидел большие карие глаза за стеклами очков, пристально смотревшие на него.
И слова застряли в горле.
— Ты солгал, так ведь? — Джеймс убрал мокрые кудри с глаз и нежно погладил друга по голове. — Зачем ты это сделал?
— Потому что я должен освободить его… — тихо пробормотал Римус и шмыгнул носом. — От меня.
Наступила тишина, потому что, конечно, Джеймс знал Лунатика. Конечно, он знал, как сильно Римус ненавидел себя.
— Он не хотел быть… свободным, Рем. Он любит тебя, ясно? — голос Джеймса дрогнул, и, боже Люпин осознал, что Поттер сдерживал слёзы. — Он любит тебя больше, чем ты сам себя. Пожалуйста, Лунатик, позволь ему… Ты заслуживаешь этого, ты…
— Ты не понимаешь, Сохатый! — Римус закричал от боли. — Ты не понимаешь…
— Тогда объясни!
— Мы были детьми, когда влюбились, мы не понимали, что это будет означать в будущем. Мы не думали… Я мог сломать его жизнь.
— О чем ты? — Поттер действительно чувствовал себя потерянным.
— Сначала те парни из маггловского Лондона. Они избили его, Джеймс, за то, что он поцеловал меня! Всего лишь за глупый поцелуй, Джеймс! Почти до смерти! — Римус ощутил, как кровь бросилась в лицо. — После этого он был сломлен, абсолютно, блять, сломлен. Весь в синяках, напуганный и потерянный. А потом этот глупый разговор… О детях. Он хочет семью, я это вижу, но я гей, я оборотень… — голос Люпина сорвался, и он начал шептать. — Мой отец был прав, у меня не может быть семьи.
В глазах Джеймса стояли слезы, и он отрицательно качал головой.
— И сегодня, Дамблдор, — Римус отчаянно заглотнул воздух и вцепился влажными руками в волосы. — Он сказал мне, что за мной будут охотиться. Пожиратели смерти будут искать меня. Сириус будет в постоянной опасности, он… — светловолосый задыхался от страха. — Он умрет из-за меня.
Люпин закрыл лицо руками в попытках остановить очередной поток слез. Это было так тяжело, так страшно и больно, что Лунатик предпочёл бы умереть на месте.
— И даже если пожиратели смерти не убьют меня, я умру к сорока годам из–за ликантропии, — Римус снова посмотрел на Поттера. Друг напротив вытирал слёзы. — Я должен освободить его, пока не слишком поздно.
— Это несправедливо, ты не можешь лгать ему, ты должен был сказать правду!
— Ты его знаешь! — Люпин начал хватать ртом воздух. — Он бы сказал, что ему все равно. Что он предпочел бы умереть, но рядом со мной…
— Потому что это правда! — сорвался на крик Джеймс. — Ты не помнишь, что я говорил на вечеринке? Ничего не имеет значение, только любовь! Лучше умереть, но знать за что!
— Но так не должно быть! — Лунатик почувствовал себя беспомощным. — Сириус переживет этот разрыв, он найдет кого-нибудь лучше. Мне нужно было дать ему вескую причину… д-двигаться дальше.
Джеймс замолчал. Резким движением он сорвал с себя очки и вытер дорожки слез. Принятие действительности нахлынуло на него, и парень сделал громкий вздох, уставившись в стену.
— Двигаться дальше? Ты отпускаешь его навсегда? — голос Джеймса был наполнен неверием. — Так просто?
Римус смог лишь кивнуть. На самом деле, он не знал, как он собирался это сделать. Но он должен был. Потому что он слишком сильно любил Сириуса.
— Это жестоко, — Поттер снова посмотрел на него. — Вы, ребята, обещали не расставаться. Вы обещали, что это не повлияет на мародеров. А теперь… — Джеймс схватился за волосы руками.
— Я съеду, я сделаю все, чтобы ему стало лучше, — пообещал Люпин.
— Об этой жертве тебя никто не просил! — Джеймс обессилено ударил его в грудь, начиная буквально захлёбываться в слезах. — Какого хрена, Лунатик… Какого хрена? Какого хрена!? — Поттер не мог подобрать других слов.