— Блять! — закричал он и чуть не повалился на пол, потому что уже не мог нормально ходить.
И все стало ещё хуже, как только открылась дверь. Его взгляд остановился на Бродяге, завлекающего этого придурка Роберта в комнату, не прекращая страстный поцелуй. И под «страстным» Римус имел в виду, что Блэк буквально трахал парня своим ртом. И Люпин ненавидел тот факт, что был прекрасно знаком с тем, насколько это приятно.
— Упс, — Сириус наконец взглянул на застывшего Люпина, прекратив поцелуй. Их глаза встретились, и алкоголь окончательно затуманил зрение Лунатика. — Не знал, что ты здесь.
— Пойдем в мою комнату? — гребанный Роберт прошептал Сириусу в губы.
— Не нужно, — голос Люпина был едва узнаваем, но сейчас он действительно мало что понимал. Алкоголь делал каждое движение шатким. — Я ухожу.
Он взял бутылку и бросился к двери, не в силах спуститься по лестнице ровным шагом. Это был его худший сон. Конечно, это был сон. Он вот-вот должен был проснуться.
В тот момент, когда он вылетел в коридор, светловолосый обессилено упал на пол, уткнулся головой в колени и сжал крепко глаза, наполнившиеся слезами.
— Римус, — портрет Полной Дамы распахнулся, и Лили присела на колени рядом с пьяным парнем.
— Я не могу, я не могу, — причитал он, хватая ртом воздух. — Я больше не могу…
И девушка молча погладила его по волосам. Просидела рядом так долго, пока он наконец не уснул на хрупком плече.
–––
Сириус не был особенно счастлив на другом конце комнаты. Конечно, все это было частью шоу, но он не мог понять, какого черта он делал все это для Римуса, а не для самого себя. Он хотел сделать это для себя, он хотел избавиться от чувства одиночества и того предательства, что заставляло его чувствовать себя недостойным любви. Он хотел, чтобы этот поцелуй имел значение, он хотел насладиться им.
Но этого не происходило.
Это было отвратительно. Настолько, что хотелось изуродовать язык зубной щеткой. Все казалось таким неправильным, новым, незнакомым. Он так привык целовать Римуса за почти что два года, что даже не представлял каково это — целовать кого-то без мягких песочных кудрей, розовых пухлых губ и вздернутого милого носика. Без ванильного аромата, окутывающего все тело трепетом.
Роберт пах по-другому, по-новому. Цитрусами и чем-то, что напоминало сырую землю и плесневые грибы. Сириуса чуть не стошнило, как только их губы соприкоснулись, но ему нужно было это сделать. Потому что у него все ещё была гордость. Он видел, какими мрачными и влажными были глаза Римуса, заметившего поцелуй. Когда он злился, они были почти что черными. И это было все, что, черт возьми, имело значение.
Поэтому Сириус потащил Роберта наверх, в комнату. Потому что Люпин не имел права убегать и прятаться от него. Он должен был видеть, что потерял Сириуса, раз и навсегда. Может быть, Римус и разлюбил его, но это не означало, что Блэк – половая тряпка, об которую можно вытирать ноги.
И реакция светловолосого была вовсе не человека, «переставшего любить». Блэк искренне не понимал его, он действительно больше не знал ничего о Римусе Джоне Люпине. Казалось, Бродяга упускал какой-то недостающий пазл, что-то, что могло бы объяснить внезапную подмену его любящего и заботливого парня.
— Которая твоя? — простонал Роберт в губы брюнета, как только закрылась дверь за Люпином.
— Эта, — Сириус толкнул парня на кровать и забрался сверху, яростно целуя в шею, кусая ее, как будто вся жизнь зависела от этого. Он не смел открыть глаза.
— Боже! — Роберт вскрикнул от удовольствия, как только Сириус потерся о него своим пахом. — Ты такой горячий, Блэк, Господи Иисусе.
Бродяга был, как в бреду. Он сорвал с себя рубашку и наклонился, чтобы поцеловать парня, а затем широко распахнул веки.
Под ним лежал запыхавшийся черноволосый незнакомец, который хотел, чтобы Блэк прикоснулся к нему.
— Давай, Сириус, — выдохнул Роберт и начал расстегивать свой ремень.
Но длинноволосого внезапно осенило, что происходило и с кем он был.
Нежное лицо Римуса появилось в его сознании. Точно в таком же положении, с тонкими шрамом на верхней губе, мягкими вьющимися волосами и довольной широкой улыбкой.
— Давай, Сириус, — ореховые глаза сияли возбуждением. — Я люблю тебя.
Сердце парня так сильно забилось, что он выполз в панике из кровати и сел на пол, подальше от этого незнакомца, тяжело дыша и кусая губы.
— Что случилось? — растерянно спросил Роберт.
— Убирайся, — это было все, что Сириус смог сказать.
Шестикурсник поколебался несколько секунд.
— Может…
— Убирайся! — взорвался Бродяга.
И Роберт схватил свои вещи, направился к выходу, озлобленно хлопнув дверью. Сириусу оставалось только забраться в кровать, задернуть шторы и затрястись от сожаления, пока он наконец не смог заснуть.
***
После расставания окружающие обычно дают несколько советов:
1. Это нормально – быть тем, кому больнее.
Ты постараешься сделать так же больно тому, кто разбил твое сердце. Но правда заключалась в том… что на утро, после вечеринки Сириус чувствовал себя совершенно дерьмово. И он так сильно завидовал Римусу, что тот мог двигаться дальше.
2. Не обманывай себя, думая, что алкоголь или перепихоны выведут из состояния паники.
Сириус действительно надеялся, что это сможет помочь. Но все закончилось тем, что он яростно натирал свое тело под холодным душем, ощущая тошноту лишь от одной мысли, что Роберт прикоснулся к нему.
3. Перестань притворяться, что твой бывший был идеальным. Ни один партнер или отношения не идеальны. Независимо от того, как сильно ты любил его, перестань романтизировать недостатки.
И Блэк действительно изо всех сил старался сделать Лунатика злодеем своей истории. Он искренне пытался понять, почему их отношения развалились. Но… он не мог перестать видеть в Римусе единственный свет своей жизни.
4. Осознай, что ты снова влюбишься – и в правильного человека.
И Сириус всей душой желал в это поверить. Хоть и проваливался с треском.
5. Важно провести заключительный разговор, который поставит точку.
Бродяга боялся услышать от Римуса, что их отношения никогда не получат второго шанса. Но ему нужно было принять новую реальность, этот кошмар, в котором он жил.
Поэтому он решился последовать хотя бы одному из советов.
После долгого и холодного душа Сириус наконец вышел из ванной, все еще чувствуя себя пьяным и разбитым. Джеймс и Питер уже ушли на завтрак, а Люпин перебирал вещи в чемодане.
Парень выглядел так же дерьмово. Сонный, опухший и забитый.
— Проснулся? — тихонько произнёс Сириус, неловко ерзая на одном месте. — Отличная вечеринка была, да?
Люпин не смотрел ему в глаза. Он лишь кивнул с грустной и мягкой улыбкой на губах.
— Тебе было весело? — в его голосе не было горечи или раздражения. Но как только их взгляды встретились, глаза Люпина наполнилось тоской.
Сириус глубоко вздохнул и прикусил губу:
— Ничего не было. Я не смог…
Римус на мгновение замер, уставившись на брюнета пустым взглядом. А затем резко выдохнул.
— Как бы то ни было… Р-рад, что ты двигаешься дальше, — он улыбнулся, и что-то грустное блеснуло в ореховых глазах. Бродяге пришлось насильно проглотить страх.
— Я поцеловал… Я поцеловал его для тебя, а не для себя… — Блэк уставился вниз, изучая бордовый ковер под босыми ногами. — Мне нужно знать правду. Неужели… — он вновь взглянул на Люпина. — Неужели это действительно конец? Конец нас? Или есть шанс, ч-что твои чувства могут измениться? Что ты… что ты вернёшься ко мне… Домой.
Блэк ощутил себя таким глупым, таким маленьким и слабым. Но ему нужна была суровая правда. Потому что он не хотел сдаваться.
— Бродяга… Я… — Лунатик посмотрел на него с таким болезненным чувством вины, его руки вцепились в полотенце, которое Рем сжимал в руках. — Мы расстались месяц назад.