Сириус продолжал глупо смотреть на него, надеясь на хотя бы одну крупицу надежды.
— Значит, эт-это конец? Навсегда? — слова застряли у него в горле. И все, что оставалось от сердца, разбилось на мелкие осколки.
— Да, — прошептал Римус, судорожно втянув воздух.
И жестокость действительности обрушилась на Бродягу.
— Хорошо, — Сириус попытался улыбнуться, но горячие слезы наполнили серые глаза, а в носу защекотало от желания разреветься, словно он глупое ничего непонимающее дитя. — Однажды я поцелую кого-нибудь другого. И я сделаю это для себя, а не для тебя. И я буду счастлив.
Губы Римуса задрожали, и он быстро закивал.
— Ты будешь, я верю в это, — вздёрнутый носик покраснел, а глаза наполнилось влагой.
И Сириус искренне улыбнулся солеными от слез губами.
Он будет счастлив. Он будет счастлив без Римуса Люпина. Он найдёт способ.
Комментарий к Year 7 (3)
* Я ненавижу тебя за то, что ты сделал,
И я скучаю по тебе, как маленькое дитя.
Я притворялся каждый раз –
Ну и что,
Я почти ничего не чувствую.
========== Year 7 (4) ==========
David Bowie – Heroes
I, I will be king
And you, you will be queen
Though nothing, will drive them away
We can be heroes, just for one day
We can be us, just for one day
Солнечные лучи ласкали нежную кожу Сириуса, чье тело едва прикрывали белоснежные простыни. Ленивое субботнее утро в поместье Поттеров. С отдаленным пением птиц. Где ничто другое не имело значения, только Сириус и Римус, теплые, сонные и влюбленные.
— Я хочу раствориться в этом моменте, — брюнет прижался ещё ближе к обнаженной груди Луни, уткнулся носом в горячую шею. — Никогда не вставать с постели.
— Мы не можем, — тихонько рассмеялся Люпин, и его губы нашли нежный лоб. — Ты же не хочешь пропустить завтрак Юфимии.
— Кого волнует еда, — Сириус оперся на локти и заглянул Римусу в ореховые глаза. — Когда… я люблю тебя.
Довольная улыбка расплылась на губах Луни. Потому что он был самым счастливым человеком во вселенной.
— И я лю… — но он не смог закончить.
Кровь брызнула ему в лицо. И Сириус начал яростно кашлять, в панике хватаясь за горло.
— Бродяга! — в ужасе выкрикнул Люпин, когда другой мальчик упал на простыни. Дрожа и закатывая глаза в приступе конвульсий. Бордовые дорожки крови стекали по его подбородку. — Бродяга, посмотри на меня!
Но Сириус смог сделать лишь последний судорожный вдох, глядя на Римуса сквозь слезы. А затем застыл, словно сердце перестало биться.
— Кто-нибудь, помогите! — закричал Лунатик в страхе, хватая обнаженное холодное тело в свои трясущиеся руки. Его зрение затуманилось от слез. — Пожалуйста… Сириус. Я тоже тебя люблю! Я люблю тебя!
Но мертвый мальчик не услышал этих слов. Он лежал замерзший в его объятиях. Без дыхания и сердцебиения.
А затем… Римус проснулся. Дрожа на вспотевших простынях.
Этот гребаный кошмар преследовал его каждую ночь, как наказание за все то, что он натворил. Сон всегда начинался по-разному. Они с Сириусом могли лежать в спальне в Хогвартсе или гулять на берегу моря. Но он всегда заканчивалось одним и тем же образом. Бродяга, кашляющий кровью и умирающий у него на руках, так и не получивший признания в ответ. Римус никогда не мог закончить, как сильно любил его.
Не было смысла идти к психиатру, чтобы истолковать значение кошмарного сна. Подсознание Люпина говорило за него достаточно громко и ясно.
Они расстались почти два месяца назад, но просыпаться было все ещё так же невозможно, как и засыпать. Боль преследовала Римуса повсюду. По этой причине он начал беседовать с Мадам Помфри, принимая зелье для сна и таблетки. Которые явно были недостаточно сильны, чтобы помочь.
— Доброе утро, дамы! — голос Джеймса звучал бодрее любого сигнала будильника. Занавески Римуса распахнулись, и солнечный свет заполнил убежище. — Подъем, Лунатик!
Римус издал умирающий звук, зажмурив веки. Проклятие очередного дерьмового дня.
— Сегодня матч по квиддичу, поэтому вам всем лучше проснуться и поторопить свои задницы в столовую! — Джеймс уже был в форме и бегал по комнате, как перевозбужденное дитя.
О, Римус чуть не забыл об этом. После расставания Сириус и Джеймс почти каждый божий день проводили на поле. И не могли перестать говорить о том, как они просто обязаны выиграть кубок в свой последний год. Баннеры и всевозможные гремелки болельщиков ожидали Люпина у подножья кровати. Вместе с Питером они заготовили их на прошлой неделе.
На самом деле, было удивительно, как сильно тренировки шли на пользу Бродяге. На его щеки вернулся румянец, лицо озаряла широкая улыбка. Наконец-то он мог смотреть на Римуса без тоски или злобы в глазах. Они не стали вновь друзьями, нет, совсем нет. Но Блэк определенно двигался дальше, сосредоточив все внимание и любовь на Джеймсе, Питере и Марлин. Вернув свою энергию и чувство юмора.
И это было все, что имело значение. Римус хотел лишь одного в мире больше, чем собственной смерти: видеть Сириуса счастливым. Сам он все еще был ходячей катастрофой. Спасал только объём работы и школьных заданий.
Ему нужно было подождать совсем немного до конца учебного года. И он смог бы уйти и, наконец, спокойно умереть.
***
Не было ничего более прекрасного и захватывающего дух, чем Сириус Блэк в форме для квиддича. Его черные волнистые волосы, собранные в пучок, широкие плечи, обтянутые красной мантией, и грубые ботинки.
Когда Римус присел рядом с Лили и Питом на трибуны, он позволил себе насладиться видом. Впервые с тех пор, как все развалилось. Потому что в другие дни ему приходилось отводить глаза от Блэка, устремлять свой взгляд куда угодно, только не на само совершенство.
Когда игра началась, громкие возгласы заполнили воздух, и зазвучала триумфальная музыка. Сириус взлетел на свою позицию загонщика, крепко держась за рукоятку метлы. Лунатик чуть не вздохнул от обожания.
Теперь в этом была вся его жизнь. Всю оставшуюся жизнь он должен был наслаждаться Сириусом издалека, как золотистыми лучами солнца. Недоступными и ослепляющими. Наблюдая, как мальчик, которого он любит больше всего на свете, отдаляется все дальше и дальше, превращаясь во взрослого мужчину, полного амбиций, силы и храбрости.
Римус не смог бы точно ответить, что происходило во время игры. Он так и не разобрался в правилах, даже к концу седьмого курса. Просто хлопал, когда остальные хлопали, кричал, когда другие кричали, и освистывал противоположные трибуны, когда очки Когтеврана увеличивались. Все, на чем он мог сосредоточиться, — это плавные и уверенные движения Сириуса, его счастливые глаза, его улыбка и искренняя радость.
И он ощущал себя восторженным ребенком, который видел перед собой весь мир. Но не мог дотянуться.
Игра закончилась победой Гриффиндора, поэтому Люпин кричал, кричал и кричал, пока у него не перехватило дыхание. Лили схватила его за руку и поспешила на поле. Джеймс встретил свою девушку распахнутыми руками, закружив над землей и крепко поцеловав. Римус наблюдал за ними с трепещущим чувством в груди.
— Так держать, Бродяга! — Питер поспешил к улыбающемуся Сириусу и крепко обнял его. — Лучшая игра в истории!
— Спасибо, Хвостик! — Сириус усмехнулся в волосы пухлого мальчика, но его взгляд скользнул по застенчивому Римусу. Светловолосый держал в варежках огромный плакат «Сохатый и Бродяга, вперед!»
— Вы были великолепны, — улыбнулся Лунатик, когда Сириус разнял объятие и подошел к нему ближе. — В гостиной Гриффиндора сегодня будут отмечать до самого утра.
Брюнет мягко улыбнулся, на мгновение замолчав.
Да, они разговаривали последние недели, но это напряжение можно было резать ножами. Поэтому Сириус не выдержал и закатил глаза, словно раздражение достигло пика.
— Раз уж скоро Рождество и все такое… — Блэк решительно заглянул ему прямо в глаза. Воздух покинул легкие Римуса. — Сохатый боится спросить у тебя, не хочешь ли ты отметить с нами, у Поттеров. Он считает, что это должно быть мое решение. Так что… я вроде как спрашиваю тебя. Хочешь? Питер тоже приедет.