Все начало рушиться после того нападения в маггловском Лондоне. Я видел твои слезы, и мое сердце не выдерживало. Сколько боли тебе причинили только из-за того, что ты поцеловал меня. Я не могу представить, что бы я ощутил, если бы ты умер из-за меня.
Однажды мне пришлось отпустить самого дорогого человека, я должен был видеть, как моя мама делает последний глоток воздуха. И мой отец заставил меня поверить, что я был тому виной. Я просто не могу позволить этому повториться.
Конечно, я люблю тебя. Как я мог перестать любить тебя? В мире не хватит слов, чтобы описать то, как ты заставляешь меня чувствовать. Ты коснулся моих шрамов на первом курсе, и я наконец-то ожил. Ты прикоснулся ко мне – и абсолютно все… темнота, боль и слезы. Все это приобрело смысл. Ты помнишь тот шоколад, что подарил мне на наше первое Рождество? Никто не делал мне подарков с тех самых пор, как умерла моя мама. Я получал от отца только серебряные ложки, которые обжигали кожу. Ты стал первым человеком, проявившим заботу ко мне. И твои прикосновения – смысл моей жизни. Веришь или нет, но я храню ту плитку шоколада и по сей день. Так и не позволив себе ее съесть. Это самый дорогой подарок в моей жизни. Именно с того дня… шоколад стал для меня символом счастья. Способом быть ближе к тебе.
Я знаю, что следовало быть честным, ничто никогда не оправдает моей лжи. Но я должен был освободить тебя. От самого себя.
И однажды ты найдешь свое счастье. Человека, который будет любить тебя. Без шрамов и без страха.
И ты, наконец, будешь свободен.
— Навеки твой,
Лунатик»
Сириус ожидал всего, что угодно. Но не того, что гнев растворится, и он начнёт заливать глаза слезами, трястись и целовать письмо, будто это был сам Римус, которого он так сильно желал спрятать в своих объятиях.
Луни все еще любил его.
И это осознание наконец пришло к нему с такой силой, что Блэк чуть не закричал от тоски.
Мокрыми, дрожащими руками он нашел второе письмо. Не способный нормально видеть затуманенным взором.
«Мой дорогой Бродяга,
Сегодня я видел, как ты лежал на холодных простынях, кашляя кровью, а глаза холодели от боли. И я никогда в жизни не ненавидел себя сильнее. Я не могу представить свою жизнь без тебя, я не могу представить мир без Сириуса Блэка.
Я хотел бы иметь возможность заботиться о тебе, я хотел бы вернуться в прошлое и обнять, прошептать, как сильно я люблю тебя. Но я не могу.
Ты хотел знать, почему любовь исчезла, но ответа нет. Потому что как это могло случиться? Как я мог перестать любить тебя?
Если бы у меня был шанс, я бы посмотрел тебе тебе прямо в глаза и произнес:
— Ты не сделал ничего плохого. Я хотел бы, чтобы ты снова не заправил нашу постель. Оставил волосы на моем свитере и выкрал шоколадное молоко. Ты сделал меня самым счастливым. И ты заслуживаешь всей любви в этом мире. Мне просто жаль, что моя любовь – это проклятие.
— Навеки твой,
Лунатик»
Сириус не думал, что ему хватит сил закончить стопку писем. Он утопал в слезах и всхлипах.
Но он не мог остановиться и открыл следующее.
«Мой милый Бродяга,
Сегодня я заметил, что ты перестал называть меня Лунатиком. С тех пор как мы расстались, ты называешь меня только по фамилии. И я бы хотел, чтобы это не было так чертовски больно.
Я хотел бы перейти к той части, где ты старый, счастливый и седой в деревянном домике с любящей семьей. А я наблюдаю издалека с мыслями, что принял верное решение, оттолкнув тебя. Но я не могу поторопить время. Я должен пережить этот ужас, который совершил.
Ты изменился, стал выглядеть ещё прекраснее. И мне так жаль, что я не могу сказать тебе этого. Я хотел бы снова почувствовать твои губы, твои прикосновения, твой запах. Я бы хотел, чтобы все это оказалось страшным сном.
Ты поцеловал того парня, и мое сердце закричало от боли. Я хотел бы, чтобы алкоголь мог помочь, я хотел бы, чтобы слёзы действительно имели смысл. Но это не так. Ничто больше не имеет смысла.
Я просто хочу поскорее отправиться на миссию, помочь Дамблдору остановить Волдеморта и наконец умереть.
— Навеки твой,
Римус (наверное, я больше не могу подписываться как Лунатик)»
Сириус отбросил письмо, ощутив в горле острые иглы.
Какого черта? Как он мог пропустить все признаки того, что Римус был склонен к самоубийству? Его Луни, его котёночек… Как все это могло произойти с ними?
Чем больше он читал письма, тем более беспорядочным становился почерк Лунатика, словно он терял себя в отчаянии.
«Мой единственный бродяга,
Я хочу взять свои слова назад. Неужели уже слишком поздно? Могу я забрать их обратно?
Мне продолжает сниться этот ужасный сон. Мы счастливы в нем, беззаботны и влюблены. Но он всегда заканчивается одним и тем же гребаным образом. Я не могу сказать, что люблю тебя… И ты умираешь у меня на руках.
Как я могу сказать это сейчас, пока не стало слишком поздно? Или это уже произошло?
Я не могу дышать, я не могу спать, я не могу думать. Я хочу только одного: перестать чувствовать. Умереть.
Мне так жаль, Бродяга. Мне так жаль.
— Римус»
Сириус не смог закончить последние несколько писем, он отчаянно схватился за живот, шмыгая носом и горько всхлипывая. Он проверял в порядке ли Римус на карте Мародёров, пока наконец не смог заснуть.
***
— И Боже! Новый сингл Queen! Абсолютный взрыв!
Элли сидела напротив Сириуса, возбуждённо взмахивая руками. Они были в Трех Метлах. Снаружи падал снег, и рождественская атмосфера наполняла улочки.
Но после бессонной ночи, кошмаров и слез Блэк мог сосредоточиться лишь на жужжащем шуме в голове, делающем все вокруг размытым.
— Эй, ты со мной? — Элли щелкнула пальцами, привлекая к себе внимание. Парень чуть не заснул на своей руке.
— Да, да, — он попытался улыбнуться.
По правде, Блэк пошел на свидание только для того, чтобы убедить себя, что у него все ещё была гордость, что он не хотел падать на колени перед Римусом. Потому что тот обязан был просить прощения, а не наоборот. Тем не менее, свидание только ухудшило состояние.
— Ты выглядишь расстроенным, — девушка взглянула на брюнета, наклонив голову. — Хочешь обсудить?
Сириус обрывисто выдохнул, теребя в руках салфетку и не желая беспокоить девушку своим состоянием.
— Нет, я правда в порядке, — Сириус тихонько кивнул. — Ты говорила о сингле, ну так что там…
— Я не могу в это поверить! — Элли вскрикнула, взмахнув рукой. — Я знала, что ты потеряешь интерес ко мне, как только я соглашусь погулять. Зачем ты вообще попросил своего друга Люпина поговорить со мной?
Сириус замер, удивленно подняв на нее опухшие глаза.
— Что?
Она усмехнулась и посмотрела на него так, будто он и так все прекрасно знал.
— О, да ладно тебе, он пришел, восхваляя тебя, сказал, какой ты отличный парень, — она улыбнулась и недоверчиво покачала головой. — Рассказал мне всю ту чушь о том, какой ты мягкий и теплый по утрам, как ты собираешь значки и сопишь во сне. Будто он хотел этого свидания.
Сириус растерянно пытался понять то, что только что услышал.
Римус хотел, чтобы он встречался с кем-то другим? Он так отчаянно хотел отпустить его, что действительно пришел к Элли?
— Он даже сказал какое-то безумие о том, как ты заслуживаешь любви и что мне повезло, что у меня вообще есть шанс…
И тогда Сириус понял.
«— Как выяснилось за последнее время… Меня довольно трудно полюбить, Сохатый. Так что забудь об этом».
— Извини, — Блэк поднялся со стула и схватил черное пальто. — Мне нужно идти.
— Что? — Мартин удивленно выдохнула.
Но Сириус больше не слышал ее. Он выскочил на улицу и достал карту Мародёров. Точка Римуса была на Астрономической башне, и он бежал так быстро, как только мог.
***
Лунатик сидел на краю балкона, вдыхая холодный зимний воздух своими слабыми и сдавленными легкими.