Отбиваясь от враждебно настроенных чернокожих, страдая от жары, гнуса и тропических лихорадок, имперцы добрались до подземных пещер, в которых, как уверяли плененные афары, были спрятаны несметные сокровища. Сложная сеть рукотворных тоннелей напоминала расположенный в пустыне, на западе Эбиссинии, храмовый комплекс, именуемый 'фогтарас', а также ирригационные системы, характерные для столицы колонии - Таира.
Спускаясь в разветвленные подземные катакомбы, никто из отчаянных смельчаков и предположить не мог, что ждет их в этом царстве мрака и удушливой пыли. Шахты, имевшие причудливые многоярусные формы, в которых угадывались очертания террас, павильонов, бассейнов и мостов, стали убежищем для жутких мохноногих пауков размером со среднюю собаку. Дикари до зубовного стука боялись членистоногих, и немудрено ведь укус такого паука являлся смертельным для человека, а угодившего в умело замаскированные в стенах и полу пещер западни уже невозможно было спасти.
Из сорока храбрецов, забравшихся в мрачные лабиринты, выжил лишь Тацит. Искусанный ужасными тварями, эбиссинец метался в бреду, видя и слыша то, что считалось недоступным простому смертному. Ему мерещился гигантский Паук, оплетающий сетью весь мир, пауки-стражи, охраняющие ее, пауки-приманки, помогавшие завлечь в ловушки более крупную жертву, пауки-охотники, разбегавшиеся по самым темным углам, и находящие добычу за пределами сети...
Несколько недель чернокожие женщины племени Ши выхаживали истощенного, покрытого язвами Тацита, называя его Избранником. Он узнал свойства местных трав и кореньев, грибов с вогнутыми шляпками и горьких ягод, растущих на пожухлых кустах. Афарки доставляли чужеземцу все, о чем он просил, и открывали ему тайны местных ведунов.
Окрепнув от ран, Тацит заметил, что все чувства его стали острее, тело наливалось непривычной силой, а интуиция, больше похожая на звериное чутье, помогала избегать опасностей. С тех пор он никогда и ничем не болел, даже обычными для этих мест лихорадкой и расстройством живота.
Через три года эбиссинец выбрался из джунглей, прихватив с собой золото Ши, истолченные в порошок снадобья и эбонитовую статуэтку Паука. На самодельной лодке имперец смог доплыть до Таира. Отсюда караваны судов шли на север, к островной Геллии и мимо нее - в порты Поморья, Итхаля и Ликкии. Не долго думая, Тацит отправился прямиком в Рон-Руан.
Побродив по незнакомому городу, молодой эбиссинец заглянул в храм Мерта, Бога Мертвых, которого в колонии чтили под именем Сент. Во время ночного бдения Тацит познакомился с умным и рассудительным жрецом Руфом. Паукопоклонник охотно рассказал ему о своих необычайных странствиях и предложил стать Плетущим Сети, Первым понтифексом ктенизидов.
Вдохновленный услышанным, Руф оставил храм, чтобы проповедовать новое учение, которое быстро набирало популярность сначала в столице, а затем и в самых отдаленных частях Империи. Эбиссинец легко уступил другу пальму первенства, так как не стремился к славе Плетущего - он чувствовал, что пока один создает Сеть, прочим надлежит обеспечивать ее безопасность. Тацит целиком посвятил себя важной миссии: подготовке пауков-стражей или эмиссаров культа, и пауков-охотников - Ядовитых. Последние - люди разных социальных статусов, пола и возраста были объединены в этерию и являлись кем-то вроде наемных убийц. Перед ними ставилась задача отсекать лишние Нити: устранять неугодных - тех, на кого указывал Тацит. В отличие от эмиссаров, которые по своему усмотрению могли действовать явно или оставаться инкогнито, Ядовитые были обязаны скрывать принадлежность к этерии и отрицать ее существование.
Тацит наделил эмиссаров правом действовать самостоятельно: искать среди культистов тех, кто не достаточно чтил Паука, нарушал его запреты, высказывал инакомыслие, роптал на понтифекса, а после - судить их и жестоко карать. Эмиссаров считали образцами справедливости, потому что от них нельзя было откупиться, как от государственных судей, за совершенные проступки богатый подвергался наказанию наравне с бедняком, вплоть до увечий и смерти.
Со временем Руф стал вхож во дворец и смог подать прошение зесару о возведении храма Паука на Киренских холмах. Клавдий одобрил строительство, пригласив Плетущего Сети для личной беседы, чтобы обсудить детали. Смелые взгляды паукопоклонника произвели на владыку неизгладимое впечатление.
Правитель, обычно прохладно относившийся к рассказам жрецов о Богах, неожиданно воспрянул духом. Истории о чудесных афарских лекарствах разожгли в сердце Клавдия давно угасшее пламя надежды: он мечтал о сыне, наследнике, который сохранит медленно разрушающуюся Империю.
Отварами из выжимок растений и паучьих ядов Руф лечил тело зесара, мудрыми словами исцелял его душу. Под влиянием ктенизида владыка стал отказываться от привычного образа жизни: понтифекс яростно осуждал праздную лень, обжорство, неумеренность в питие, блуд и стяжательство. Клавдий посвящал все больше времени делам Империи, а не пиршествам и оргиям.
Единственный, кто считал Руфа источником зла и норовил всячески досадить, был юный Варрон со своими, как казалось культисту, эгоистичными взглядами и ничтожными интересами.
- Только представь! - лектика качнулась и Руф крепко сжал рукоять посоха. - Грязная подстилка полагает возможным иметь собственное мнение о внешней политике и безо всякого стеснения врывается на государственный совет, чтобы открыть мерзкий рот и выплеснуть поток никому не интересной чуши. На месте Клавдия, я незамедлительно выставил бы эту мужеподобную шлюху за дверь, но нет, он предпочел стерпеть очередную выходку наглого ликкийского сопляка. И мне пришлось вступить в спор, чтобы наконец указать кинэду его место!
Тацит привычно молчал, он не любил много говорить. В глазах эбиссинца стоял немой вопрос, касающийся отнюдь не проблем с Варроном.
- Хочешь узнать об отправке на юг легионов? - понтифекс без труда понял, чем озабочен собеседник. - Как мы и предполагали, архигос Сурена неправильно истолковал приказ. Шторм вынудил его высадиться на северном побережье, а не следовать вдоль восточного, как ты указал на карте. Разумеется, войско увязло в песках, и афары расправились с ними, словно со щенками. Клавдий готов выделить еще шесть легионов, но на этот раз я хочу, чтобы ты сопровождал их.
Тацит кивнул. Он не горел желанием возвращаться в страшные джунгли, полные змей, пауков и вездесущих насекомых, но понимал всю необходимость такой поездки для их общего с Руфом дела.
- У тебя есть месяц на подготовку, - продолжил понтифекс. - Возьмешь с собой все, что посчитаешь нужным, и дашь Джоуву необходимые распоряжения. Скоро прибудут очередные кандидаты во Всадники, среди них могут оказаться полезные нам люди.
Эбиссинец пожал плечами. Воспитанный в аскетизме, он привык довольствоваться малым и мог без промедления снарядить корабль в Афарию. Упомянутый Руфом, легат первого легиона Джоув не нуждался в дополнительных указаниях, поскольку и без того хорошо справлялся со своими обязанностями.
В сущности, Тацита ничего не держало в Рон-Руане, кроме разве что сына понтифекса, который рано остался без матери и находился под опекой эбиссинца, пока Плетущий Сети занимался политическими интригами. Семилетний мальчуган рос замкнутым и нелюдимым, служа послушником при храме Паука. Джэрд не выказывал особой привязанности ни к родителю, ни к его соратнику, ни к кому-либо еще. Он изучал животных, их повадки, пересаживал одних к другим и смотрел, как сильный расправляется со слабым. Тацит регулярно пополнял коллекцию мальчика, привозя ему то хищных птиц, то зубастых ящериц, то редких насекомых.