Через полчаса к трейлеру подъехали две женщины. Они собрали вещи Рэчел и увезли ее в приют. Она хотела оставить записку Мерлу, но ее отговорили.
Три недели Рэчел прожила в приюте. Женщины заботились о ней – кормили, внимательно слушали и все понимали. Взамен просили только признать свое собственное человеческое достоинство. Когда она звонила Мерлу, они стояли рядом.
Мерл поклялся, что все изменится. Он скучает по ней. Она ему нужна.
Рэчел вернулась.
Целый месяц Мерл ее не бил. И пальцем не дотрагивался. И даже не разговаривал.
Женщины в приюте предупреждали о подобном издевательстве – пытке безразличием. Однажды вечером, за ужином Рэчел сказала об этом Мерлу, и тот швырнул тарелку ей прямо в лицо. А после этого избил так, как никогда прежде не избивал. После чего выгнал на всю ночь на улицу и запер дверь.
До ближайших соседей было пятнадцать миль, поэтому, чтобы не замерзнуть, Рэчел пришлось залезть под крыльцо. Она не знала, хватит ли ей сил пройти эти пятнадцать миль.
Посреди ночи Мерл распахнул дверь и заорал в темноту:
– Кстати, я вырвал телефон, так что и не думай! – И снова захлопнул и запер дверь.
Когда на востоке показалось солнце, Мерл возник снова. Рэчел заползла поглубже под трейлер – там он ее достать не мог. Мерл поднял пластиковый полог и крикнул:
– Слушай, сука, – когда я вернусь, лучше сиди здесь, а то еще получишь.
В темноте под трейлером Рэчел дождалась, пока биплан с ревом не унесется по взлетной полосе, а потом выползла и проводила его взглядом. Болело все лицо, из разбитых губ сочилась кровь, но она не могла не улыбаться. Она нашла в себе личную силу. Личная сила хранилась под трейлером в пятигаллонной канистре из-под битума. Теперь в ней плескалось высококачественное моторное масло.
Днем к трейлеру подъехал полицейский. Челюсти его были крепко сжаты – стоическая решимость человека, которому предстоит неприятная задача, но он готов выполнить долг до конца. Когда же он увидел на ступеньках трейлера Рэчел, с его лица схлынула вся краска, и он подбежал к ней:
– С вами все в порядке?
Говорить Рэчел не могла – из разбитого рта вырывалось только хриплое бульканье. Полицейский отвез ее на патрульной машине в больницу. А позже, когда все раны промыли и перевязали, зашел в палату и сообщил о катастрофе.
Похоже, у биплана отказал двигатель, когда Мерл летел над полем. Подняться выше, чтобы избежать столкновения с опорой высоковольтной линии, он не смог. Пылающие останки Мерла рассеялись по всему полю наливающейся соком клубники. Позже, на похоронах, Рэчел заметила:
– Именно так ему и хотелось умереть.
Через несколько недель к ней приехал человек из Федерального авиационного агентства. Начал задавать вопросы. Рэчел рассказала ему, что Мерл ее избил, а потом выскочил из дому и улетел. Агентство пришло к заключению, что пилот в ярости просто забыл проверить перед вылетом самолет. Никто даже не заподозрил, что Рэчел слила из двигателя все масло.
16
Говард
Говард Филлипс, хозяин кафе “Г. Ф.”, устроился поудобнее в кабинете своего каменного коттеджа, неторопливо посмотрел в окно и заметил, как между деревьев что-то движется.
Всю свою взрослую жизнь он пытался доказать три теории, которые сформулировал еще в колледже. Первое: до того, как завелись люди, на Земле обитала могущественная раса разумных существ, достигших высокого уровня цивилизации; позже по необъяснимой причине высшие существа исчезли. Второе: остатки их цивилизации сохранились где-то под землей или на дне океана и в силу крайней хитрости или коварства избежали контактов с людьми. Третье: эти существа планируют вернуться хозяевами всей планеты – причем, весьма недружественным образом.
То, что сейчас шастало по лесам вокруг жилища Говард Филлипса, и стало первым физическим подтверждением этих теорий. Он одновременно ликовал и боялся. Так малыш, которого возбуждает само существование Санта-Клауса, вдруг начинает плакать и прятаться за материнскую юбку, столкнувшись на рождественской распродаже с дородной реальностью Санта-Клауса. Вот и Говард Филлипс оказался не готов к физическому проявлению своих теорий. Он был ученым, но не искателем приключений. Он предпочитал, чтобы опыт приходил к нему из вторых рук, через книги. Все представления Говарда о приключении сводились к тому, чтобы вместо обычного белого хлеба с утренней яичницей попробовать ржаной.
Он смотрел в окно на существо, бродившее в лунном свете. Очень похоже на те, о которых он читал в древних манускриптах: двуногое, как человек, но с длинными обезьяньими лапами. Рептилия. Говард видел, как под луной блестит чешуя. Беспокоило единственное несоответствие – размеры. В манускриптах эти существа, которых Древние держали у себя в рабском услужении, обычно описывались маленькими, не больше нескольких футов. Эта же тварь была огромна – четыре, может, даже пять метров ростом.
Существо остановилось на миг, медленно повернулось и посмотрело прямо в окно Говарда. Тот подавил желание мгновенно кинуться на пол, поэтому остался стоять и смотреть прямо в глаза ночного кошмара.
А глаза эти были размерами с автомобильные фары и пылали слабым оранжевым заревом. Зрачки вытянутые, кошачьи. Голову покрывала длинная, заостренная на концах чешуя – похоже, у твари имелись и уши.
Они стояли и смотрели друг на друга – тварь и человек. Первым не выдержал Говард. Он с силой задернул шторы, чуть не сорвав их с карниза. Снаружи донесся хохот.
Когда он осмелился снова выглянуть в щелочку, тварь исчезла.
Ну почему он не проявил больше научной сметки в своих наблюдениях? Почему не сбегал за фотоаппаратом? За все его труды, за все старания собрать вместе ключи из сокровенных гримуаров, чтобы доказать существование Древних, люди считали его чудаком. Одна-единственная фотография убедила бы их раз и навсегда. Но он упустил такую возможность. Или не упустил?