Сегодня она не улыбается, и в её взгляде лишь пелена скорби.
Даниэла д’Суза одета в чёрное с головы до пят, а на лице ни грамма косметики, как и полагается каждой послушной дочери, скорбящей по любимому отцу. Но она не просто каждая дочь. Она - принцесса д’Суза, a princesa1, – самая близкая к королевской знати в этих местах.
Продвигаясь ближе, я вижу, как она юна... и уязвима; на лице остекленевшее выражение подростка, который прошёл ад и выжил. Конечно, последние недели жизни её отца взяли своё, и теперь Даниэла столкнулась с непростой задачей в свои восемнадцать, – нести на плечах знаменитое семейное наследие. По крайней мере, она так думает.
Не было такого, чтобы Мануэль сторонился тяжёлых разговоров, но под конец ему не хватило смелости сказать единственному ребёнку, что он оставил её сыну o diabo2. Это Мануэль оставил на меня.
Я отталкиваю мысли о соглашении и отвлекаю себя тем, что изучаю Даниэлу. Это не занимает много усилий.
Тёмные волосы заколоты на макушке, обнажая изящную и элегантную шею. Она прекрасна даже в скорби со всей изысканностью, которую можно ожидать от принцессы, готовящейся стать королевой.
Я продолжаю наблюдать, пока она с достоинством принимает каждое соболезнование. Всем оказывали равное почтение – как сборщикам винограда, так и владельцам ценных виноделен и портов. Она похожа на свою мать.
Однажды Даниэла станет полезным подспорьем для меня, её доброе сердце – идеальное дополнение к моей чёрной душе. Её мягкое средоточие уравновесит мои шероховатости. Однажды. Но не сегодня.
Пока Даниэла ожидает продвижение очереди, она окидывает взглядом главный вход. Кровь отливает от её лица, и она содрогается, обменявшись мрачным взглядом с женщиной, стоящей неподалёку от неё.
Она выглядит старше, но так же бледна, как и Даниэла.
Не поворачивая головы, я смотрю на вход, ожидая увидеть демона во плоти.
И вижу двух.
Мой дядя, Абель, и его старший сын, Томас, вырисовываются в арочном дверном проеме, отбрасывая зловещую тень на помещение. В отличии от Даниэлы я не удивлен их присутствию. Они здесь для шоу – увидеть и быть увиденными – по той же самой причине, что и я. Но мне это не нравится.
Абель был младшим братом моего отца и женат на младшей сестре моей матери, Вере. Отец всегда имел преимущество, но братья по большому счету соревновались между собой как друзья, зачастую плетя интриги против других портовых домов.
Кузен, Томас, и я, напротив, были яростными противниками, и нам с трудом удавалось проявлять друг к другу учтивость. Так было с самого детства. Но, как и у отца, у меня тоже всегда было преимущество.
Однажды Томас возьмёт на себя весь портовый бизнес моего дяди, легальную и нелегальную отрасль, и наша конкуренция возрастёт ещё сильнее. Но с винодельнями семьи д’Суза моя сила в долине станет недосягаемой. И пока я жив, кузен навсегда останется в запасных.
Ловлю взгляд Кристиано через все помещение. Тот кивает - он тоже видел реакцию Даниэлы.
Она боится их.
И хочу знать почему.
3
Антонио
Когда я, наконец, достигаю первых рядов, Даниэла уже не бледна, но она с трудом втягивает глоток воздуха, когда видит меня, и выпрямляется, откидывая плечи назад. Её зрачки расширены. Если бы я держал пальцы на её горле, то ощутил бы, как бешено бьётся её сердце. Это инстинкт выживания на уровне подсознания, и я сомневаюсь, что она понимает, что перешла в боевой режим.
— Bom dia3, — произносит она так мягко, что её приветствие едва различимо в шуме комнаты.
— Антонио Хантсмэн, — говорю я, принимая её протянутую руку. Это было всего лишь формальностью. Все здесь знают, кто я такой, включая её. — Прошло много времени. Ты помнишь меня?
— Конечно. ― Складки на её лбу разглаживаются. — Наши матери были подругами.
Лучшими подругами, включая тётю Веру. И только мать из всех троих осталась жива, что было чистейшей удачей.
— Твой отец был хорошим человеком, — искренне произношу я. — Ты наверняка была слишком юна, чтобы знать детали, но пока я учился, твои родители помогли матери. Я никогда не забуду их доброты. Знаю, что для них тогда было непростое время.
Вспышка чего-то – возможно, мучения – искажает тонкие черты её лица. Это происходит в мгновение ока, и несколько секунд я внимательно приглядываюсь к Даниэле, чтобы увидеть, что ещё она скрывает за этой непоколебимой маской. Но она более ничего не показывает.
— Мать сейчас живет в Лондоне, — продолжаю я. — Иначе была бы здесь. Она передаёт свои соболезнования.
— Благодарю, — говорит Даниэла чуть громче шёпота. — Как она?
— Счастлива. Очень счастлива.
Лицо Даниэлы смягчается.
— Я не видела её с тех пор, как… — она несколько раз моргает, прежде чем продолжить. — Такое ощущение, что с тех пор прошла целая жизнь.