- Ты чего, - говорю, - с ума сошел? Ты чего от человека хочешь? Ты же не прав! - Говорю, а сам чувствую, что бесполезно с ним разговаривать, видно, совсем из-за этих осетров обалдел.
- Гад он, - сказал Васиф, - он же наших осетров поймал. Мы столько старались, а он пришел и поймал. - Васиф говорит, а мне слушать противне. Очень все нехорошо получилось.
- Ты за мной не иди. Я позову его обратно. И не лезь к нему больше. Я тебя очень прошу! - Добежал я до конца нашей площадки, обогнул скалу, а его не видно. В двух шагах ничего не видно. Как будто засунули тебя в стакан из матового стекла. Да тут что-нибудь увидишь в таком тумане?! И в какую сторону он побежал, не знаю. Может быть, я совсем в другую сторону бегу! Бегу и кричу изо всех сил, дурак дураком - мальчик! Мальчик! Имени же мы его не спросили. До того забегался и докричался до того, что в горле пересохло. По-всякому кричал: и "мальчик", и "матроска", и все ни к чему. А на обратном пути еще поскользнулся и коленом стукнулся, так что чуть не взвыл от боли. Зря Васиф на него набросился, стая, как же! С трудом я добрел до площадки, до того устал, что в боку закололо. Смотрю, Васиф у ведра стоит, снял парусину, осетрами любуется.
- Не догнал, - говорю ему. - Нехорошо получилось все-таки.
- Да ну его к черту! Нашел о чем думать. Осетры-то нам
остались!
Тут как я наподдал ногой по этому ведру, сам не знаю, как это получилось, оно со всеми осетрами, вместе с парусиной полетело в море. Васиф посмотрел ему вслед, а потом на меня бросился...
Ничего себе, половили рыбку. У Васифа нос разбит, у меня губа в крови, рубашка разорвана до пупка, и еще колено ноет. Умылись, стали вещи собирать.
Васиф две рыбешки подобрал - леща и бычка, тех, что мы до его прихода поймали, Васиф их отложил в сторону, когда осетрами любовался, вот они и уцелели. Васиф повертел их в руках, потом подвесил их на кукан. Вздохнул.
- Ирония судьбы, - говорит. У меня на него злость прошла, еще когда мы умывались, а тут жалко стало. Почти до самой нашей калитки молчали.
- Эти осетры рублей по пятнадцати пошли бы, не меньше, - сказал Васиф, мы бы сегодня же лодку купили;
- Купим в следующем году, - сказал я и вошел в калитку. - Купим. Не беспокойся. Ну пока.
Аделя была у нас. Помогала бабушке делать долму из виноградных листьев. Как только меня увидели, обе обрадовались, сразу же сунули мне в руки миску и послали за рисом. И еще сказали, чтобы я напомнил Рашиду, что он обедает у нас, и не опаздывал.
Я поднялся на их балкон - смотрю, Рашид стоит и разговаривает со своим знакомым, у которого голубые "Жигули". Я поздоровался, а они на меня даже не глянули; Этот знакомый говорит:
- Слушай, у меня же дети, семья.
- Ты бы о них вспомнил, когда за моей спиной все это начинал. Кого хотел обмануть? Ну что, пошло тебе впрок? А я тебе доверял. Всегда доверял. Честным надо быть.
- Рашид, о чем ты говоришь? Я же пропадаю, ты что, не понимаешь? - Я на него посмотрел, смотрю, стоит человек, ас него пот градом катится, хотя день сегодня выдался нежаркий, даже: прохладный, а он до того потный, что даже рубаха наг сквозь промокла.- Я все бросил, приехал к тебе, помоги мне;
- Пусть тебе бог поможет, - сказал Рашид. - Я твоей гибели не хочу. Но помочь ничем не могу. Я из-за тебя рисковать не хочу. У меня тоже дети.
Тот посмотрел на Рашида, потом облизнул свои потные губы, я подумал, что он опять примется уговаривать, а он только одно слово сказал:
- Ладно, - и повернулся, чтобы уйти.
- Иди, - сказал Рашид. - И с этой минуты забудь, как меня зовут. Ты меня понял?
- Я-то забуду, - сказал тот, - я-то забуду, - чувствовалось, что ему хочется еще что-то сказать но он никак не может решиться. Но все-таки сказал: - Другие не забудут.
И тут Рашид пошел на него. Идет, а тот отступает. Мне вдруг показалось, что это не Рашид, а какой-то другой, незнакомый человек. Гораздо выше ростом и тяжелее, и лицо другое, как будто с деревянной кожей, с бровями, обмазанными черной
ваксой.
- Меня Аделя за рисом послала, - они оба вздрогнули, когда мой голос услышали. Рашид сразу остановился, а тот отошел еще шага на два.
- Рис? - спросил Рашид. - Рис на кухне. Посмотри там в белом шкафу.
Я набрал полную миску и пошел домой, а они оба смотрели мне вслед.
- Бабушке кланяйся от меня, - сказал Рашид.
Из наших дверей я увидел, как знакомый Рашида вышел от них, сел в свою машину и уехал. Мне было интересно, уговорил он Рашида помочь ему или нет. Хотя я и не знал, о чем он его просил, но все равно было интересно.
Вернулся, отдал рис, Аделя рассказывает, а я сижу слушаю, делать-то до обеда все равно нечего, о том, как Рашид заподозрил, что у него начался диабет. Он вообще на больного не похож, здоровый очень, зарядку по утрам делает с гантелями, но все время с какими-то лекарствами возится - витамины принимает, таблетки, которые нервы успокаивают. А чего ему их успокаивать, я ни разу еще не видел, чтобы он сердился или волновался, разве только вот кроме этого разговора с приятелем, но это же один раз всего.
Оказывается, Рашид очень переживал из-за того, что у него может быть диабет, Аделя объяснила нам, что эта болезнь мало того что тяжелая, она еще неизлечимая, и решил все проверить -окончательно. Сперва кровь в поликлинику сдал на анализ, а потом повез с собой утром в город и мочу в бутылочке - тоже на анализ. Рашид в этот день, сказала Аделя, с утра сильно нервничал из-за того, что его вызвали к начальнику в министерство, это в другом здании, и он заехал туда по дороге к себе на работу. Рашид беспокоился, когда ехал, потому что у начальника этого характер крутой и строгий, хотя, по словам Адели, Рашиду беспокоиться нечего по причине его хороших знаний и безупречной .работы. В кабинете у начальника выяснилось, что беспокоиться и впрямь не из-за чего, - мало того, что он, говоря о делах, был очень приветлив, так еще, когда Рашид уходил, намекнул ему, что подумывает о его повышении. Рашид на работу приехал в связи с этим в хорошем, можно сказать, прекрасном настроении. И оно у него продержалось до самого обеденного перерыва, когда надо было идти в поликлинику делать анализы. Тут Рашид вспомнил, что оставил бутылку на столе у своего начальника. Домой он приехал в очень плохом состоянии, и Аделе пришлось ему срочно сделать укол. Она его все успокаивала, но ничего из этого не вышло.
Рашид сказал что, по всей видимости, ему лучше уйти на другую работу, потому что этот начальник со строгим и коварным характером совершенно точно сейчас думает, что Рашид придумал очень хороший способ его безнаказанно унизить и оскорбить. Рашид всю субботу и воскресенье советовался с Аделей, как ему поступить - подождать, пока ему бутылку вернут официально, или попросить ее назад самому. Он думал об этом и в понедельник на работе, пока не позвонила секретарша начальника и не попросила, чтобы Рашид приехал за бутылкой. Она и по телефону, и когда он приехал за бутылкой, разговаривала с ним вполне приветливо. Но Рашид все думает о последствиях и при этом, по его словам, чувствует, как при этом увеличивается сахар. Он сказал, что дело не в том случае с бутылкой. Просто он всегда боится и беспокоится, что из-за мелкой неприятности может получиться крупная. Анализ он все-таки сделал - выяснилось, что никакого диабета у него нет.
Стол мы накрыли на веранде. Сегодня на обед были самые любимые мною кушанья - долма и разные кутабы, с мясом, зеленью и тыквой. Наконец и Рашид появился, принес с собой сетку, полную бутылок с боржомом. Он говорит, что боржом очень полезная вода, потому что в ней содержатся самые нужные для организма вещества.