Им пришлось продать свои активы, уволить почти всех сотрудников, начать сворачивать производство. Самое важное было расчитаться с зарубежными долгами, которые превышали восемь миллионов долларов. К началу две тысячи девятого года им удалось выплатить большую часть долга и реструктуризировать оставшуюся часть. Теперь нужно было расплатиться с долгами двум российским банкам, которые насчитывали около пяти миллионов долларов. Однако российские банки, находившиеся в еще более стесненных условиях, чем зарубежные, не собирались вести переговоры или разрешать должникам задержки с выплатами кредита. Оба банка подали в суд, рассчитывая на описание имущества владельцев компании «Ростан» и погашение кредита.
Дронго приехал в компанию к четырем часам дня. Раньше «Ростан» занимала четыре этажа в новом высотном здании. Теперь они ужались до одного этажа, вернув остальные три арендаторам. Да и этот один этаж был уже достаточно непосильным бременем для компании, уже сократившей почти девяносто процентов своего персонала. Дронго прошел по коридору. На стенах еще висели остатки былой роскоши, рекламные плакаты «Ростана», графики поставок, улыбающиеся лица строителей.
Он вошел в приемную, где сидела женщина лет сорока. Она просматривала модный журнал, подняла голову при появлении гостя.
– Кто вам нужен? – нелюбезно спросила она. Прежнего лоска не было, здесь уже отвыкли за несколько месяцев от важных клиентов. К тому же секретарь была обижена на своего шефа, вдвое сократившего ей зарплату.
– Мне нужен господин Чагунава, – пояснил Дронго.
– Он у себя, – показала на дверь секретарь, – можете входить.
– Вы не будете докладывать? – уточнил Дронго.
– Зачем? – спросила она. – Мы и так доживаем последние дни. А со следующего месяца я, наверное, здесь уже не буду работать. Он меня увольняет. Сократил в два раза зарплату, а теперь и вообще решил избавиться.
Дронго усмехнулся.
– А где обычно сидел господин Сутеев?
– В соседней комнате, – вздохнула женщина, – только его уже убили. Боюсь, что и моего ждет такая участь. Когда остаешься должен такие деньги, могут убить где угодно.
– Вы так полагаете?
– Уверена. А вы сами из милиции?
– Нет. Из налоговой инспекции.
– Тогда прямо к нему. У него сейчас как раз настроение для налоговой, – хищно улыбнулась секретарь. – Хотя, подождите, – она подняла трубку, – порядок есть порядок.
– Вахтанг Михайлович, – сообщила секретарь, – к вам пришли из налоговой инспекции.
– Откуда? – удивился Чагунава.
– Из налоговой. Хочет с вами переговорить.
– Какая налоговая инспекция? Какие налоги? С каких прибылей? У нас только долги остались и убытки, – взревел Чагунава.
– Значит, ему уйти? – спокойно спросила секретарь.
– Я сейчас выйду, – крикнул Вахтанг Михайлович.
Через минуту дверь открылась, и на пороге появился мужчина среднего роста. У него были белые густые волосы, немного выпученные красноватые глаза, мордастое лицо, крупный нос, кустистые брови. Одетый в светлый костюм и темную рубашку без галстука, он испытующе взглянул на гостя.
– Это вы из налоговой? – грозно спросил он. По-русски Чагунава говорил без грузинского акцента. Очевидно, он родился и жил в России.
– Кажется, я, – кивнул Дронго, – мне можно зайти к вам?
– Конечно, можно, – посторонился Чагунава, – входите. Мила, сделай нам кофе.
– Кофе закончился, – нагло сообщила Мила, – может, чай?
– Тогда купите кофе, – загремел Чагунава, – почему ты меня позоришь перед гостем? Пошли кого-нибудь из ребят, и пусть купит банку самого лучшего кофе.
Он добавил еще несколько слов по-грузински. Дронго улыбнулся. Он немного понимал этот язык. Мила нахмурилась. Она не понимала, но догадывалась, что ее обругали. Хозяин и гость вошли в просторный кабинет. Чагунава пригласил гостя за длинный стол, уселся напротив.
– Чем могу служить? – поинтересовался он.
– Я не из налоговой инспекции, – сразу начал Дронго, – только я не хотел, чтобы об этом узнала ваш секретарь. Судя по всему, она недолго здесь задержится.
– Выгоню как собаку, – пообещал Чагунава. – Когда получала по три тысячи долларов, была как идеальная любовница, а теперь, когда мы ей немного урезали зарплату, превратилась в сварливую жену.