— Черт побери, Фред, я же втолковываю тебе, что между нами все кончено. Больше этого не случится. Никогда.
Фред Мур покачал головой.
— Мы поженимся, Сэйди.
— А как же Дон?
— Ты с ним разведешься, как мы и говорили.
— Мы не говорили насчет того, что я с ним разведусь. Я лишь объясняла тебе, почему это невозможно.
— Теперь возможно. У тебя есть для этого основания.
— Я не собираюсь разводиться с ним, Фред.
— Так соберешься.
— Фред, ты отличный парень. В постели ты лучше всех. Но с Доном я не разведусь. Мне нравится Дон. Мне нравится быть его женой. Кто знает, может, я даже люблю его.
— Он уже ничего не может.
— После выборов все наладится. Он бросит пить, и все образуется.
— Сэйди, ты знаешь, что пить он не бросит.
— Раньше-то бросал.
— Он никогда не пил так много.
— Я не хочу с тобой спорить. Лишь говорю тебе, что все кончено.
— Ты мне говорила это и раньше.
— На этот раз это не просто слова.
Фред Мур попытался обнять Сэйди, но та выскользнула из его объятий.
— Нет. Хватит гостиничной романтики. Баста.
— Тебе же это нравилось больше всего. Когда он храпел в соседней кровати.
Сэйди взяла с комода сумочку.
— Фред, я хочу, чтобы ты выслушал меня. Внимательно выслушал.
— Говори.
— Я не собираюсь разводиться с Доном. Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Я не собираюсь более спать с тобой. Теперь ты понимаешь?
— Через два дня ты передумаешь, — Мур улыбнулся. — Готов спорить, ты не выдержишь и двух дней.
— Нет. На этот раз нет. Все кончено. Действительно кончено.
— Хорошо, тогда позволь мне задать вопрос.
— Какой?
— Почему?
— Почему все кончено?
— Да.
— Потому что это опасно. Слишком опасно для тебя, для меня, а особенно для Дона. Наши отношения могут использовать против него.
— Перестань, Сэйди, этому уже никто не придает ни малейшего значения.
— Я не хочу рисковать.
— Тогда позволь задать еще один вопрос.
— Когда же ты, наконец, поймешь, что все кончено?
— Хорошо, хорошо. Я понял. А если Дон разведется с тобой… если он узнает про нас и разведется с тобой, тогда ты выйдешь за меня замуж?
— Ты же не угрожаешь мне, Фред?
— Нет. Я лишь задаю вопрос. Ты выйдешь за меня, если Дон разведется с тобой?
Сэйди пожала плечами.
— Возможно, но он не разведется.
— С чего такая уверенность? Если узнает про нас, может и развестись.
Сэйди подошла к Фреду, коснулась его щеки.
— Ты не очень-то умен, не так ли, Фред?
— Но я и не глуп.
— Будь поумнее, ты бы все понял.
— Понял что?
— Дон никогда не разведется со мной.
— Если узнает про нас, то может и развестись.
Она покачала головой.
— Не разведется даже в этом случае.
— Почему?
— Потому что он уже все знает.
Глава 24
Восьмого октября[24] началась последняя неделя избирательной кампании. К семи утра первого рабочего дня ночная смена должна была уйти с завода, а утренняя занять ее место. Без четверти семь Дональд Каббин появился у проходной номер пять, и камеры всех трех национальных телекомпаний усердно фиксировали на пленку бесконечную цепь его рукопожатий с выходящими и входящими в проходную рабочими.
Рядом кучковались Чарлз Гуэйн, специалист по контактам с общественностью Оскар Имбер, руководитель предвыборной кампании, и Фред Мур, телохранитель, личный слуга, виночерпий и прочее. Келли Каббин стоял футах в двадцати, за кадром.
Тут же крутились и функционеры местного отделения профсоюза, побуждая рабочих «подойти и пожать руку президенту Каббину». Фразу эту они уже повторяли, как заведенные, видя в этом свое участие в проходящем действе.
У всех, кроме телевизионщиков, спектакль этот вызывал чувство неловкости. У рабочих — потому что президент явился в столь ранний час лишь ради того, чтобы получить их голоса на выборах. У Каббина — потому что он не без основания полагал, что рядовые члены профсоюза считают его дураком. У Оскара Имбера, который не раз слышал, как рабочие спрашивали друг друга: «А что это за хрен?» У Чарлза Гуэйна, потому что статичность сцены не позволяла рассчитывать на экранное время. У Келли Каббина, который видел, что отец выглядит полным идиотом, пожимая руки неизвестно кому. У Фреда Мура, который никак не мог взять в толк, чем недовольны все остальные, а спрашивать не хотел.
— Привет, приятель, рад тебя видеть, — говорил Каббин.