— Разумеется, позвоню, — заверил их Гуэйн, решив, что лучше работать с теми, кому принадлежит болото, чем самому возиться в грязи.
В четыре часа того же дня Питер Мэджари и Тед Лоусон уже сидели в кабинете Уолтера Пенри.
— Я думаю, теперь дела у Гуэйна пойдут на лад, — докладывал Питер. — Как только он понял, что соперник ему не по зубам, он обратился к нам. Это указывает на его значительный потенциал.
— Хорошо, — кивнул Пенри. — Можем мы предпринять что-нибудь еще?
— Мне надо обязательно решить вопрос с Чикаго. Я до сих пор не могу выяснить, каким образом они собираются подтасовать результаты выборов.
— Продолжай разрабатывать это направление.
— Я-то продолжаю, но нужны деньги.
— Сколько мы уже потратили?
— Почти сто пятьдесят тысяч, — ответил Тед Лоусон.
— А сколько мы дали Каббину?
— Четыреста пятьдесят.
— То есть у нас осталось около пятидесяти тысяч?
— Да.
— Этого хватит?
— Я… — замялся Мэджари, — думаю, да. Этот репортер требует десять тысяч.
— За один вопрос?
— Это очень важный вопрос.
— Хорошо, заплати ему. Когда они объявят о передаче?
— Завтра. Обычно они объявляют о передаче за две недели, чтобы подогреть к ней интерес.
— Ты уверен, что Хэнкс согласится принять в ней участие?
— О, да, — кивнул Мэджари. — Он просто мечтает о дебатах с Каббином.
— Но дебатов не будет? — спросил Пенри.
Мэджари покачал головой.
— Нет.
— Хорошо. Значит, в воскресенье, пятнадцатого октября, Каббин и Хэнкс примут участие в… Господи, ну никак не могу запомнить название этой чертовой передачи…
— «Весь мир смотрит», — подсказал Мэджари.
— Не удивительно, что я не могу это запомнить. Хорошо, они появятся там, чтобы многоуважаемые журналисты задали им несколько вопросов. Команды кандидатов и телекомпания постараются провести рекламу передачи, потому что Каббин и Хэнкс в первый и последний раз предстанут перед зрителями вместе. И эта программа должна поставить крест на переизбрании Каббина или решить исход голосования в его пользу.
— Если только они не подтасуют результаты выборов в Чикаго, — напомнил Тед Лоусон.
— Да, — Пенри посмотрел на Мэджари, — если они не подтасуют результаты выборов в Чикаго.
Мэджари улыбнулся и вновь пригладил волосы.
— У меня есть основания предполагать, что им это не удастся.
Глава 25
Какими бы причинами ни объяснялась популярность передачи «Весь мир смотрит», главная заключалась в том, что в эфир она выходила аккурат перед воскресной трансляцией матчей профессиональной футбольной лиги.
Впрочем, были у передачи и свои плюсы. Для обсуждения выбирались темы, имеющие как сторонников, так и противников, причем приглашались одновременно обе стороны. Ведущему помогала четверка репортеров, известных своими каверзными вопросами, так что гости часто срывались на крик, к радости футбольных болельщиков, у которых возникало приятное чувство сопричастности с проблемами общества. Тем более приятное, что ради этих проблем им не приходилось жертвовать ни минутой футбольного времени.
Вел передачу Нил Джеймс, главный «провокатор», политическая колонка которого перепечатывалась многими газетами. Он частенько потчевал публику «жареными» фактами, так что сумма предъявленных ему судебных исков обычно превосходила двадцать миллионов долларов. Особенно жаловал Джеймс жаркие дискуссии, а если передача никак не могла набрать ход, он любил подбросить вопрос, после которого гости передачи разражались гневной тирадой. В трех случаях в ход пошли даже кулаки, отчего зрителей у передачи только прибавлялось.
Воскресным утром пятнадцатого октября, в своем номере отеля «Мэдисон» в Вашингтоне, Дональд Каббин выдержал двухчасовой допрос команды экспертов, возглавляемой Питером Мэджари. Ему помогали Чарлз Гуэйн, Оскар Имбер, два профсоюзных экономиста и очень высокооплачиваемый юрисконсульт профсоюза, который в последний момент решил сменить нейтралитет на поддержку Каббина.
Вопросы сыпались один за другим. Если ответ им не нравился, они подсказывали лучший. Прошлись по истории с «Федералист-Клаб», его пьянству, политическим взглядам, религиозным убеждениям, действиям на посту президента в прошлом, настоящем и будущем. Не оставили без внимания и один из самых щекотливых вопросов: почему такой старик, как он, цепляется за власть? Вопросы были жесткие, циничные, въедливые, но Каббин на удивление хорошо справился с большинством из них.