— Делла уехал, — ответил Мэджари.
Келли Каббин подошел к отцу.
— Я позабочусь о нем, чиф.
— А может, поручим это кому-нибудь еще?
— Сэмми, я отвезу тебя домой, — Келли повернулся к Муру. — Дай мне ключи, Фред.
— А как же мы доберемся домой? — спросил Дональд Каббин.
— Что-нибудь придумаете, — и Келли увлек Сэмми Хэнкса к выходу.
— Вы поступили благородно, Дон, — воскликнул Оскар Имбер. — Чертовски благородно.
— Голосов вы сегодня не потеряли, — добавил Чарлз Гуэйн.
— Вы думаете, я все сделал правильно, да? — спросил Дональд Каббин.
— Вы были великолепны, Дон. Видели бы вы себя на мониторе. Телевидение — это чудо. Просто чудо.
— Может, мы сможем достать пленку, чтобы иногда просматривать ее?
— Господи, вы превзошли себя, — Тед Лоусон хлопнул Каббина по плечу.
— Хорошо, очень хорошо, — согласился с коллегой Питер Мэджари.
Каббин подмигнул ему.
— Я выказал достаточно сострадания, Пит?
— Сколько надо, а может, и чуть больше.
Вдохновленный не столько неудачей Сэмми Хэнкса, как собственным благородством, Каббин повернулся к Фреду Муру.
— Давай-ка найдем сортир, Фред.
— Конечно, Дон.
В туалете Каббин сначала убедился, что в кабинках никого нет, а потом взял из рук Фреда полпинтовую бутылку. Глотнул бербона, закрыл глаза, вздохнул.
— Вы выглядели потрясающе, Дон. Потрясающе.
Каббин открыл глаза, посмотрел на Мура.
— Фред…
— Да?
— Я хочу попросить тебя об одной услуге.
— Конечно, Дон. О чем же?
— Перестань трахать мою жену.
Глава 26
В день выборов, семнадцатого октября, во вторник, два копа заявились в дом Марвина Хармса в семь утра. Лейтенант Клайд Бауэр, лысый и толстый, и его напарник, тридцативосьмилетний рыжеволосый сержант Теодор Ростковски, которого все звали Кирпич, из бюро детективов чикагской полиции.
Лейтенант Бауэр первым делом сообщил Марвину Хармсу, что он арестован, затем зачитал ему его права и показал два ордера, один на арест, второй — на обыск.
— И что же намереваетесь найти? — полюбопытствовал Хармс.
Бауэр пожал плечами.
— Немного «травки», может, даже героин.
— Так ищите.
— Уже нашли, — улыбнулся Бауэр. — Боюсь, вам придется проехать с нами в участок, мистер Хармс.
— Кто меня подставил?
Бауэр устало улыбнулся. В такую ситуацию он попадал далеко не впервые.
— Одевайтесь, мистер Хармс.
— Могу я позвонить?
Бауэр взглянул на Ростковски. Тот пожал плечами.
— Звоните.
Хармс повернулся к жене, дрожащей в одном халатике и отнюдь не от холода.
— Не волнуйся. Поднимись к детям. Я все улажу.
Она поднялась на второй этаж, а Хармс набрал номер. Не адвоката, так так понимал, что адвокаты тут не помогут. Он звонил Индиго Буну.
Когда заспанный Бун наконец-то взял трубку, Хармс сразу ввел его в курс дела.
— Это Хармс. Ко мне заявились двое копов, чтобы арестовать за хранение наркотиков. Сегодня-то мне никак нельзя в тюрьму.
— Да, сегодня все и должно быть.
— В том-то и дело.
— А без тебя ничего не получится.
— Знаю. Потому и звоню.
— Я рад, что ты позвонил мне. Адвокаты тебе сегодня не помогут.
— Думаете, вы сможете что-нибудь сделать?
— Уже делаю, — и Индиго Бун положил трубку.
Хармс поднялся наверх, оделся, велел жене позвонить адвокату, а всем остальным говорить, что она не знает, где он. Шагая между двух детективов к черному «форду», он повернулся к Бауэру.
— Кому-то этот арест обошелся в кругленькую сумму. Не знаете, в какую именно?
В глазах Бауэра на мгновение мелькнула злость. А потом он снова заулыбался.
— Возможно, вы правы, мистер Хармс, этот арест мог дорогого стоить, но я могу кое-что вам сказать, если вам это интересно.
— Скажите.
— Если и платили, то не деньгами.
Индиго Бун положил трубку, подошел к окну, посмотрел на Мидуэй, на серые здания Чикагского университета. После звонка Марвина Хармса он звонил уже третий раз и понял, что звонить кому-то еще не имеет смысла. Тот, кто организовал этот арест, подготовил его более чем основательно, так что этому мальчику он ничем помочь не мог. До семи вечера сам Господь Бог не вытащил бы его из тюрьмы. А в семь его отпустят и так. После того, как закроются избирательные участки.
В вашингтонском кабинете Уолтера Пенри телефон зазвонил в половине девятого. Уолтер взял трубку после первого звонка. Поздоровался, затем кивнул Питеру Мэджари, сидевшему у его стола. Послушал, потом заговорил сам.