Кроме того, Усанас и Антонина стали близкими друзьями. На самом деле, такими близкими, что Усанас был наиболее часто упоминаемым «любовником» из огромного мужского гарема, который приписывали Антонине. Конечно, теперь — после того как Антонина сыграла ключевую роль в подавлении восстания «Ника», организованного малва в Константинополе, заново установила императорскую власть в Египте и Леванте, а также возглавила морскую экспедицию, которая спасла Велисария и его армию после поражения малва в Харке — даже обожающая скандалы греческая аристократия не придавала значения этим сплетням. Ну а шпионская сеть малва давно поняла, что слухи эти распускала сама Антонина, чтобы отвлечь внимание от своей роли в политике мужа9. Поэтому, хорошо зная Усанаса, Антонина приняла вызов:
— Да, конечно. Но какой староста из племени банту может похвастаться, что посадил своего пасынка на трон Римский империи!
Усанас фыркнул.
— Рим? Ха! — Он наклонился вперед. — Империя торговцев и крестьян! Нет, нет, Антонина — чтобы увидеть истинное великолепие, ты должна побывать в великих империях Центральной Африки! Там улицы городов вымощены серебром и нефритом, а дворцы вырезаны из чистого хрусталя. Императоры — все они являются бывшими старостами с моей родины, как ты понимаешь — привыкли к инкрустированным золотом туалетам и слонам, украшенным…
— А сами слоны гадят алмазами, — перебил Эзана. Командующий флотом — который родился в Аксумском царстве и являлся чистокровным аксумитом — кисло посмотрел на Усанаса. — Странно, что эти великолепные африканские империи продолжают отодвигаться все дальше и дальше на юг по мере того как мы, аксумиты, расширяем свои владения. — Он фыркнул. — Пока мы почему-то встречаем только неграмотных язычников и копающихся в грязи дикарей.
Усанас начал было отвечать, но Эзана быстро сменил тему.
— Персиянка меня не беспокоит, Велисарий. По крайней мере, не сама по себе. Несмотря на молодость, Судаба уже бывала в военных кампаниях. В конце концов, она сопровождала Агафия в Нахар Малку. Любая женщина, которая могла жить на борту одной из этих жалких речных барж, хорошо перенесет плавание на борту одного из наших судов. — Эзана не мог не похвалить свои корабли — неизгладимая аксумская гордость!
Но он справился с самодовольством и продолжил неодобрительно:
— Но если после этого хлынет лавина женщин, требующих права сопровождать своих мужей… — Эзана повернул голову, холодно и внимательно уставившись на еще одного присутствующего в комнате человека. — Например, моя сводная сестра!
Под его суровым взглядом молодой Менандр покраснел от смущения. Римский офицер знал, что Эзана в курсе его интимных отношений с Деборой, но его все равно выводило из равновесия легкое отношение аксумитов к подобным вещам. Менандр же недалеко отошел от традиций фракийской деревни, где родился и вырос, и поэтому каждый раз дергался. У него на родине сводный брат совращенной сестры уже горел бы жаждой мести и думал, как выпустить из обидчика кровь. И ни один фракийский крестьянин не был таким мастером как обычной драки, так и настоящего боя, как Эзана!
— Я уже говорил с ней об этом! — пробормотал он. — Она согласилась остаться. — Потом он добавил виновато: — Ну… по крайней мере в Харке.
— Отлично, — проворчал Эзана. — Наша морская база станет такой же густонаселенной, как Бхаруч. По крайней мере женщин точно намечается переизбыток. — С каждым его словом Менандр краснел, как свекла. — Кричащие младенцы, которых тоже не избежать, заполонят весь город. Пытаясь снарядить наши боевые корабли, портовые грузчики будут постоянно спотыкаться о них и падать. Солдатам придется с боем прорываться к причалам.
Велисарий вздохнул и развел руками.
— Да, Эзана, я знаю. Но я не чудотворец. Нам все же придется свести количество присоединившихся к армии гражданских лиц до минимума. — Следующие слова он произнес с гордостью: — У нас самый маленький вещевой обоз — пропорционально количеству участников кампании, конечно — после марша Ксенофонта к морю.
— Отлично, — проворчал Усанас. — Может, нам тогда во всем стоит последовать его примеру? Встать в центре империи малва и попытаться вырваться оттуда с боем.
К Менандру вернулась уверенность в себе. Он был молод, иногда застенчив и робок, но никогда его не обвиняли в трусости.
— Мы это уже делали, — весело заметил он. — Конечно, нас было немного, не десять тысяч, как у Ксенофонта. Но мне гораздо больше нравится новая перспектива. Отправиться в империю малва с более чем сотней тысяч солдат!
— Ты не будешь включен в их число, — заметил Эзана. — Нет, парень. Ты будешь среди тех, кто пойдет на абордаж.
— Я? — Менандр явно удивился. — Бред какой-то. Я — специалист по артиллерии. Я должен оставаться за спинами аксумских моряков, штурмующих вражеские корабли. Мои обязанности…
Теперь заговорил последний из находившихся в комнате.
— Глупости, парень! — Иоанн Родосский поднялся с дивана и упер руки в боки. — Настоящим специалистом по артиллерии является Эйсебий — который в любом случае так плохо видит, что не сможет штурмовать и сортир. А поскольку командующим флотом и артиллерией являюсь я, то ты остаешься старшим римским офицером в армаде, который должен показать этим надменным черным парням, как правильно пользоваться оружие в ближнем бою. — Иоанн Родосский и два африканца обменялись улыбками.
— Это не меньшая глупость, — сказала Антонина, допивая остатки из кубка. — Если все пройдет по плану, никто никого не будет брать на абордаж. Будут ослепительные маневры боевых кораблей, стреляющих на большие расстояния и разрушающих флот малва поразительно точными выстрелами.
Это заявление, конечно, немедленно вызвало поток критики и негодования.
— Идиотка! Неужели ты ничему не научилась?!
— Первый закон битвы!
— Все планы сражений в истории…
— …рушатся, как только появляется враг, — закончила она фразу. — Мужчины — такие недотепы. По-вашему, все всегда должно быть запутано и грязно. — И добавила совершенно спокойно: — К счастью, в этой экспедиции у руля будут женские руки.
Пять пар мужских глаз, в цветовом спектре от ярко-голубых до темно-карих, одинаково презрительно покосились на сказавшую невесть что женщину.
Антонина наполнила еще один кубок.
— Поверьте мне, — сказала она с тем же непоколебимым спокойствием. — Вы сами все увидите.
Последнее совещание Велисария проходило в тот день поздно вечером, в дальней комнате небольшой таверны, к тому же совершенно тайно.
— Больше я ничего не могу вам сказать, — подвел он итог. — Конечно, если я еще что-то узнаю, то дам вам знать. Но поскольку вы уедете, как только Эзана закончит собирать свой маленький флот, то, думаю, новой информации не поступит.
Анастасий заворчал.
— Конечно, при условии что ты прав и за всем этим стоит Нарсес. — Он пожал огромными плечами. — Если хочешь знать мое мнение, то я надеюсь, что это дело именно его рук. Информация ценна, но на Нарсеса я полагаюсь больше.
Валентин гневно поглядел на него. Похожий на ласку, худой катафракт определенно не разделял невозмутимость своего товарища-гиганта.
— Говори за себя! — рявкнул он. — Я лучше доверюсь скорпиону, чем Нарсесу. — Он перевел взгляд на Велисария. — И не надо повторять мне изысканных фраз Ирины. Пусть она сколько хочет твердит о вере в так называемое мастерство Нарсеса. Она будет находиться от ублюдка по другую сторону Гиндукуша, причем в сопровождении тринадцати тысяч телохранителей-кушанов.
Заговорил последний участник собрания:
— Да, но ты кое о чем забыл. Она будет без меня. А поскольку я отправляюсь с вами, то, думаю, это уравнивает шансы.