Выбрать главу

Теперь Валентин мрачно смотрел на Куджуло. Но даже Валентину было сложно по-прежнему хмуриться. После того как Велисарий спас Шакунталу, тогда еще принцессу, из плена во дворце Венандакатры в Гвалияре, Валентин с боем прорывался из Индий и кушаны сражались бок о бок с ним. Куджуло был среди тех людей. К тому времени он уже два года сражался против кушанов, а после того, как Васудева и его люди стали служить под началом Велисария, сражался на одной стороне с ними.

Возможно, в мире не было солдат, за исключением фракийских букеллариев, к которым относился сам Валентин, которых бы старый вояка уважал и которым доверял бы так, как кушанам. А среди них первым в списке числился Куджуло.

Тем не менее…

— Я не жалуюсь, — сказал катафракт, делая глоток вина, и с омерзением покосился на персидский напиток, словно в нем собралась вся кислота Вселенной. — Если это возможно, мы вывезем девушек. Хотя я все равно не понимаю, к чему Нарсесу эти сложности — не говоря уже о том, что он рискует собственной жизнью — чтобы просто переправить дочерей Дададжи к отцу.

Велисарий пожал плечами.

— Это не имеет значения ни для кого из нас, Валентин. Ни для Ирины, ни для меня. Но…

Он улыбнулся.

— А, значит, это дает еще больше поводов для расследования. Все не так просто.

— Что ты сам думаешь? — спросил Анастасий. Велисарий почесал подбородок.

— Сложно сказать. — Он бросил взгляд на Валентина. — Но не могу не вспомнить последние слова, которые сказал господин Дамодара, отпуская тебя из плена.

Валентин нахмурился.

— Ты имеешь в виду ту чушь, что ты должным образом уважаешь грамматику10?

Велисарий кивнул.

— Да, это. Не могу не думать, что мы видим здесь работу истинного мастера слова. Так сказать, формулировку очень длинного предложения.

Валентин в отчаянии всплеснул руками.

— Я все равно повторяю, что это глупо! — Он оперся о стол и наклонился вперед.

— Мы сделаем это, Велисарий. Если это вообще возможно. Но я честно предупреждаю тебя…

Он откинулся и сделал глубокий вдох.

— Если мы встретим Рану Шангу, то я немедленно сдаюсь! Нет ни единого шанса, черт побери, что я снова соглашусь сражаться против этого чудовища!

Глава 5

БИХАР

Весна 533 года н.э.

Костяшки пальцев на правой руке Раны Шанги, сжимающей шест, на котором держался шатер, побелели, как кость. Мгновение господин Дамодара думал, что шест не выдержит. И это не казалось ему преувеличением. Командующий малва однажды видел, как царь раджпутов разрушил напополам одетого в броню человека. Вертикально. Меч вошел в плечо, рассек плоть, ребра и остановился только наткнувшись на пряжку портупеи.

Правда, его соперником был тогда один из повстанцев, носивший легкие доспехи и низкорослый, как все бенгальцы. Тем не менее…

— Я рад, что эти шесты делают из бамбука, — как бы невзначай заметил он.

Удивленный Рана Шанга посмотрел на военачальника. Затем на собственную руку. Медленно и с очевидным усилием царь раджпутов ослабил хватку.

Его рука сжалась в кулак, и он с яростью ударил этим кулаком по левой ладони. Дамодара поморщился. Такой удар сломал бы кости большинству людей. Но Шанга, казалось, и не почувствовал боли. Иногда Дамодара сомневался, что раджпут — вообще человек. Несмотря на всю любезность Шанги и хорошие манеры, несмотря на его твердые понятия о чести, в царе раджпутов было нечто особенное — нечто, выходившее за границы огромного роста и тигриного темперамента — и оно заставляло командующего вспоминать об асурах из древних легенд. О демонах…

Господин Дамодара отмахнулся от этой мысли, как делал уже не раз. Асуры были злобными созданиями. Однако несмотря на ярость в бою, ни один человек не обвинил бы Рану Шангу в чем-то подобном. По крайней мере, ни один разумный человек, а какие грехи ни числились бы за Дамодарой, он определенно был наделен разумом.

Полководец-малва вздохнул. «Возможно, это все, что можно обо мне сказать хорошего. Разумный». Он отвернулся от разъяренного Шанги и принялся изучать новые карты, недавно принесенные к нему в шатер. Острый ум Дамодары находил успокоение в бумагах. Линии на них были понятными и четкими — в отличие от реального ландшафта, на точное изображение которого претендовали чертежи.

«Честь. Мораль. Это для других. Для меня есть только разум».

— Нет никакой двусмысленности, Рана Шанга, — сказал он резко. — Совсем нет.

Шанга с яростью уставился на идола, установленного на небольшом пьедестале рядом со входом в шатер. Очень дорогая, вырезанная из слоновой кости статуэтка имела четыре руки, три головы и три глаза. Это был бог Вирабхадра. В руках он держал лук, стрелу, щит и меч. Все оружие было сделано из чистого золота. Голую грудь божества украшало ожерелье из сапфировых черепов, на месте каждого глаза сияло по рубину. Алые камни взирали на Шангу с блаженным безразличием.

Когда-то Вирабхадра был незначительным богом, одним из воплощений Шивы. Но культ Махаведы, доминирующий в империи малва и представляющий собой новую версию индиузма, придал ему более высокий статус. Сам Дамодара относился к статуе с отвращением, несмотря на всю ее ценность. Но она помогала удерживать вечно подозрительных жрецов от слишком пристального наблюдения за его делами.

— Меня уже критиковали за методы подавления восстания здесь, в Восточной Индии, — добавил он тихо и кивнул на лежавшие на большом столе свитки. — Я получил эти послания от Нанды Лала всего два дня назад. Начальник шпионской сети императора интересуется, почему мы так редко сажаем пленных на кол.

Шанга отвел взгляд от статуи.

— Идиот! — рявкнул он, совершенно не обращая внимания на то, что оскорбляет одного ближайшего родственника императора в присутствии другого. По какой-то причине — он, надо заметить, и не старался в этом разобраться — Дамодара не счел такое необдуманное доверие чем-то особо ценным.

Шанга принялся мерить шатер шагами, легкими и уверенными, как у тигра. И в голосе его звучали характерные, рокочущие интонации лесного хищника.

— Мы пролили реки крови, — возмущался он. — Здесь и в Бенгалии. Складывали отрубленные головы в груды в сотнях деревень. А затем сжигали деревни. И ради чего?

Он замолчал на мгновение и уставился на полог шатра, словно мог сквозь него видеть разоренную землю.

— Да, восстание подавлено. Но скоро оно вспыхнет снова — после того, как мы уйдем отсюда. — Он сжал зубы и процедил: — Неужели начальник шпионской сети на самом деле думает, что если вместо того, чтобы отрубать повстанцам головы, мы будем сажать их на колья, это что-то изменит?

Дамодара пожал плечами.

— Если вкратце, то — да. Нанда Лал всегда твердо верил в необходимость кровавого террора. По правде говоря, так же, как и Венандакатра, хотя сам он не получает от процесса такого удовольствия, как Венандакатра.

От упоминания этого имени ярость раджпута разгорелась еще сильнее. Но Дамодара сделал это вполне обдуманно. Пусть Рана Шанга гневается в закрытом шатре командующего. Сам Дамодара не мог позволить себе такую роскошь. Не существовало вышестоящего начальника, перед которым он мог бы ходить взад-вперед подобно тигру и извергать проклятия. Над Дамодарой вообще не было начальников, за исключением Нанды Лала и самого императора. А также сущности из будущего по имени Линк, которая, в свою очередь, управляла Нандой Лалом и императором. Нанда Лал и Шандагупта — в лучшем случае — тут же сняли бы Дамодару с поста командующего. А сущность определенно приказала бы его казнить.

— Как ты знаешь, моя семья находится теперь в Каушамби, — сказал Дамодара тихо. — Вся семья. Я только вчера получил письмо от жены. Ей не нравится климат в столице — там особенно тяжело моим родителям — но она говорит, что император предоставил им очень хороший дом. Много комнат, достаточно места даже для троих детей.

Тихие слова, казалось, успокоили Шангу, гнев испарился со скоростью струящейся из разбитой посуды воды.

вернуться

10

См. роман Д. Дрейка и Э. Флинта «Удар судьбы».