Он замолчал. Еще один залп. На этот раз оба снаряда попали в щит. И оба были отклонены с такой же легкостью, не нанеся никакого урона.
— Поэтому после войны с малва мы сконцентрируемся на Африке и будем действовать разумно, — продолжал Усанас. — Мы начнем с того, что отправим под моим командованием экспедицию, дабы включить в нашу империю Великие озера, мою родину. Это первый шаг — вместе с захватом и обустройством восточного африканского побережья. По меньшей мере — на юг до реки Пангани. Мы также захватим остров Занзибар и построим там крепость. И новый город на побережье, который станет великим морским портом.
Он мечтательно улыбнулся.
— Как ты понимаешь, есть определенные преимущества в получении знаний Эйда о будущем. Эон даже постановил, что мы назовем город так, как его должны были назвать через несколько столетий. Момбаса.
Он на мгновение замолчал и слегка прикрыл глаза.
— Дело в том, что Эон и я думаем о далеком будущем. Конечно, мы не доживем до тех времен. Ни мы сами, ни даже наши правнуки, но мы думаем, что в конце концов наши планы породят совсем другую Африку, отличную от существовавшей в старом будущем. Там Аксумское царство очень скоро стало изолировано из-за мусульманских завоеваний. И таким образом вместо того, чтобы служить проводником средиземноморской цивилизации в Африке, частью которой мы становимся, Эфиопия отодвинулась к горам. Там она и оставалась, столетие за столетием, в той или иной степени нетронутая, но больше никогда не играла роли в мировой истории и даже в истории Африки.
Он склонил голову набок, прислушиваясь. Теперь враги подошли очень близко, но оба снаряда прошли мимо. Определенно, жрецы-артиллеристы сильно нервничали.
Эйсебий и один из моряков возились теперь со стволом новой пушки, поворачивая его направо. В отличие от неподвижной конструкции обычной пушки, состоящей из цельного куска металла, эта была сконструирована таким образом, что ствол можно было устанавливать в одну из пяти позиций, покрывая дугу обстрела в девяносто градусов, причем не перемещая основную часть орудия. Один из моряков снимал крышку, закрывающую отверстие для стрельбы с правой стороны. Эйсебий, следуя полученным ранее твердым указаниям Антонины, намеревался провести «Победительницу» прямо вдоль галеры малва и по мере прохождения искупать ее в огне. И надеяться, что к тому времени, как вражеское судно взорвется, «Победительница» отплывет достаточно далеко, чтобы не получить серьезных повреждений. Если только…
И снова Усанас, казалось, прочитал мысли Антонины.
— Будем надеяться, что один из этих проклятых жрецов не решит взорвать корабль, пока мы находимся рядом, — пробормотал он.
Затем добавил более весело:
— Но, вероятно, не станет устраивать столь масштабную диверсию ради одного-единственного корабля. Они не могут знать, что на борту находишься ты.
— Или ты, — добавила она. — Ты же — аквабе ценцен Аксумского царства. Жрецы Махаведы могут решить, что ты — вполне подходящий приз, чтобы забрать тебя с собой в ад.
Усанас рассмеялся.
— В темноте? Я — просто еще один черный дикарь, вот и все.
Он взял руку Антонины в свою и сжал. Затем нежно повернул ее кисть и открыл свою ладонь. Ее маленькая ручка, хотя и смуглая, так как Антонина была египтянкой, казалась бледной в его черной лапище.
— Для нас, в наши дни, это мало значит, — оценивая контраст, задумчиво сказал он. — Но придет день — по крайней мере, пришел бы, — когда все станет по-другому. День, когда европейцы с севера, с бледной как молоко кожей, больше не варвары, но в некотором роде даже более варварская цивилизация, поработят африканцев и будут заявлять, что расовые отличия — это достаточное оправдание для рабства. И они смогли сделать это в том будущем, потому что на протяжении тысячелетия Африка оставалась изолированной от остальной цивилизации.
Он покачал головой и слегка улыбнулся.
— Изоляция — плохая вещь, как для народа, так и для человека. Поэтому Эон и я проследим, чтобы этого не случилось. Новая судьба Эфиопии — это породить другую Африку. И я…
Его легкая улыбка стала шире.
— И, боюсь, мне придется жениться на какой-нибудь полудикой особе, которая прямо сейчас вполне может сидеть на корточках у берега одного из Великих озер. Но ее отец способен заявить, что он — «главный вождь» той земли. — Усанас вздохнул. — Надеюсь, мне удастся убедить это существо научиться читать. Или хотя бы не использовать книги для растопки.
— Готовьсь! — завопил Эйсебий.
Один из матросов начал судорожно орудовать рычагом, который заполнял специальную камеру новой пушки. За носовым щитом Антонина слышала отчетливые крики жрецов Махаведы, отдававших приказы. Она думала — надеялась — обнаружить смятение в их голосах. Но в то же мгновение Антонина выкинула это и головы. Она посвятит этот момент человеку по имени Усанас, к которому после многих лет знакомства стала испытывать большую любовь и дружеские чувства.
— Ты справишься, — прошептала она. — И у тебя все будет хорошо. И я не сомневаюсь, что девушка найдет тебя таким же великолепным, как я.
Он улыбнулся, в последний раз легко сжал ей руку и поднялся на ноги. Затем схватил огромное копье, оставленное у стены щита, и повернулся к выходу на палубу.
— Во-первых, мы должны выжить в этом сражении. Подозреваю, что жрецы малва будут потоком литься через борт на нашу палубу. — Его губы изогнулись в усмешке. — Вопящие беженцы, притворяющиеся яростными воинами, берущими судно на абордаж.
Антонина ничего не сказала. Несколько секунд она с удовольствием наблюдала за тем, как двигается Усанас. В Антонине всегда была сильна чувственная сторона, которая заставляла ее наслаждаться видом красивых и атлетически сложенных мужчин. И в своем муже, который как раз таким и являлся, она обожала роскошное мужское тело.
Но ни один мужчина в ее жизни никогда не демонстрировал такую грацию и силу, как Усанас. Наблюдая за его движениями, она вспоминала греческие легенды об Ахилле и Аяксе24. Поэтому на короткое время Антонина смогла забыть обо всем и просто восхищаться.
— Огонь! — заорал Эйсебий. Матрос, орудовавший рычагом, прекратил это занятие, другой открыл клапан, сам Эйсебий — что было наиболее опасной работой — поджег адскую смесь.
— Как я и говорила, — пробормотала Антонина себе нос. — Мужчины весьма кстати, когда требуется грубая физическая сила.
Глава 17
Внутренняя часть носового щита внезапно наполнилась светом. Антонина, даже до того, как услышала победный крик Эйсебия, поняла, что первый же выстрел лег идеально в цель.
— Видно руку мастера! — злорадно закричал Эйсебий. — Посмотрите, как оно горит!
Прежде чем он успел договорить, донеслись крики, от которых у Антонины заложило уши.
«Жрецы Махаведы, которые стояли на носу, — поняла она, — превратились в живые факелы».
Мысль ужасная, но Антонина не чувствовала ни малейших угрызений совести. Сказать по правде, ей никогда не нравились жрецы и священнослужители, даже христианские, за несколькими исключениями, такими как, например, епископ Антоний Александрийский, теперь патриарх Антоний. Во времена распутной юности священники слишком часто ее осуждали.
У жрецов Махаведы была масса типично жреческих пороков и никаких добродетелей. Их культ был варварским ответвлением индуизма, более диким, чем у любого из языческих племен, и невообразимо жестоким. Он мог появится только в искушенной в подобных делах Индии.
«Ну так горите в аду».
По мнению Антонины, жрецов Махаведы настигло справедливое возмездие.
Эйсебий заново наполнил зажигательной смесью пушку, затем матрос, работавший рычагом, резко остановился; его товарищ вновь открыл клапан. Эти несколько секунд, как поняла Антонина, «Победительница», вероятно шла вдоль борта «Кирки».
24
Аякс — в греческой мифологии имя двух участников Троянской войны. Один — искусный копьеметатель и прекрасный бегун, уступающий в скорости только Ахиллу. Другой был огромен ростом, могуч и грозен.