Кондев погладил бороду.
— Это правда, что все карательные экспедиции прекратились с тех пор, как после смерти Подлого командование принял Дамодара. Известно, что он выступал против рейдов, даже пока это чудовище оставалось в живых. Поэтому я не уверен, что это многое говорит нам о его планах на будущее.
Антонина решила, что пришло время выступить и ей. Она откашлялась, чтобы привлечь всеобщее внимание, затем, как только Шакунтала кивнула, разрешая, Антонина начала говорить:
— Я согласна с императрицей. Не относительно намерений Дамодары. — Она пожала плечами и более широко, чем Шакунтала, взмахнула рукой. — Хотя подозреваю, что в этом она тоже права. Хотя кто может прочитать человеческую душу? Однако ключевым является то, что предлагает императрица. И в этом я полностью с ней согласна.
Рао казался несколько раздраженным.
— Это означает, что мы ничего не будем делать. — Антонина покачала головой.
— Императрица сказала вовсе не это. Она не предлагала ничего не делать, Рао. Вместо этого она предложила нам подготовиться.
Антонина повернула голову и посмотрела на широкое окно, выходившее на город. Наполовину разрушенный Чоупатти был невидим, потому что окно находилось слишком высоко. Но Антонина могла разглядеть океан, спокойный после окончания сезона муссонов.
— В любом случае, аксумитам потребуется много времени, чтобы оправиться после ранений и отремонтировать поврежденные корабли. Как только задуют восточные муссоны, мы с Усанасом и сарвом Дакуэн вернемся в Аксумское царство. Но остальная часть аксумской армии может воспользоваться этим временем, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
В комнате послышалось легкое шевеление. Офицеры были в курсе, что большая часть аксумских сил должна остаться в Индии, но сейчас впервые этот слух подтвердился. Они бросили взгляды на Усанаса и Эзану и увидели по их сурово-торжественным лицам, что Антонина говорит правду. Шевеление какое-то время продолжалось, стало сильнее, затем прекратилось. Ясно, что новость наполнила всех маратхи удовлетворением.
«Махараштра и Аксумское царство объединены. Теперь получается сила, которая может бросить вызов даже Дамодаре и раджпутам на открытом поле брани» — явно думали они.
— Пока нет, — твердо сказала Антонина, словно противореча ею же высказанному сомнению в возможное читать чужие мысли. — Аксуму требуется время. — Затем она добавила с большим ударением: — И оно требуйся вам. Если вы намереваетесь встречаться с Дамодарой и Раной Шангой где-либо еще, кроме засады, то вам нужно подготовить армию. Маратхи непривычны к таким методам ведения войны. Вы еще не готовы.
Лицо Шакунталы не выражало ничего, кроме уважения и внимания, но было ясно как день, что Антонина кратко изложила и ее собственную точку зрения. А Антонина, хоть сама и не была Велисарием, несла на себе полутень его репутации.
— Подождите, — повторила она. — Потренируйтесь, подготовьтесь. Дайте аксумитам отдохнуть, а затем начинайте тренироваться вместе с ними. Готовьтесь.
Она села так же прямо, как Шакунтала.
— Придет время, не сомневайтесь в этом. Но когда оно придет — когда правда начнет появляться из туманов, — вы будете к ней готовы.
Соглашался Рао с ней или нет, сказать было невозможно. Пантера Махараштры, когда ему хотелось, мог становиться совершенно непроницаемым. Но понятно, что он был готов завершить дело. Теперь он смотрел на Шакунталу, не на Антонину.
— Ты считаешь, это правильно, императрица?
— Да.
— Ну тогда пусть будет так. — Рао склонил голову. Так склоняется слуга перед своей госпожой. — Будет так, как ты прикажешь.
Позднее, когда Рао, Шакунтала и Антонина расслаблялись в покоях императрицы, Рао внезапно рассмеялся и сказал:
— Думаю, все прошло очень хорошо. Даже мои маратхи достаточно удовлетворены, чтобы смириться со строгостями и суровостью тренировочного лагеря.
Шакунтала скептически смотрела на мужа, приподняв бровь.
— Нелепо! Противоречит здравому смыслу! — Воскликнул он. — Я просто играл роль. Ты определенно не думаешь, что я — сам Рагунат Рао! — так глуп, чтобы выступать в защиту бросания вызова Дамодаре непосредственно завтра?
— Завтра нет, — фыркнула Шакунтала. — Но послезавтра…
Бровь все поднималась и поднималась.
— Я ранен в сердце, — застонал Рао и прижал руку к груди. — Моя собственная жена!
Вид оскорбленной невинности плохо сочетался с хитрой улыбкой. К тому же Рао ехидно покосился на Антонину.
— А ты, римская женщина? Ты все еще погружена в эту свою роль? Как назвал ее Усанас — кто-то по имени Елена?
Антонина фыркнула, как Шакунтала — с императорским достоинством.
— Чушь. Я просто думаю, и все.
До того как Рао успел вымолвить хоть слово, Антонина нахмурилась, глядя на него, и рявкнула:
— Не надо этого говорить! Одного Усанаса и так более чем достаточно!
Глава 36
РАДЖПУТАНА
Осень 533 года н.э.
Йетайцы, охраняющие семью Раны Шанги, отреагировали на атаку так, как можно было ожидать от императорских войск малва. Как только Куджуло и кушаны бросились в атаку из засады, йетайцы обнажили оружие и повернули лошадей, чтобы их перехватить. Но, как и предвидел Аджатасутра, командующий из анвайя-прапта сачив поставил себя и всех своих людей во главе маленького каравана. Поэтому в течение нескольких секунд украшенный резьбой крытый фургон, в котором ехали жена и дети Раны Шанги, оказался изолированным.
— Сейчас! — крикнул Аджатасутра. Мгновение спустя наемный убийца и два катафракта вылетели из собственного укрытия — небольшой рощицы, которую караван недавно проехал. Они на лошадях понеслись к крытому фургону и трем повозкам, которые за ним следовали.
Увидев, как они приближаются, пятеро из шести человек, направлявших повозки с припасами — которые были на грани того, чтобы броситься наутек, еще завидев кушанов, — спрыгнули с повозок и понеслись к ближайшему оврагу. Шестой, судя по одежде — раджпут, схватил лук и стал судорожно нашаривать стрелу в колчане, прикрепленном к повозке.
Он не смог даже положить стрелу на тетиву. До того как он успел это сделать, первая стрела Валентина пронзила ему грудь. Выпущенная менее чем с сорока ярдов, из мощного лука катафракта, она пронзила легкие доспехи и снесла раджпута с повозки. Он умер до того, как упал на землю.
Первая стрела Анастасия и вторая Валентина сделали то же самое с двумя охранниками-раджпутами, ехавшими на козлах крытого фургона госпожи Шанги, только человек, в которого стрелял Анастасий, не умер мгновенно. Анастасий стрелял не так метко, да и не так быстро, как Валентин. Он попал врагу в плечо. С другой стороны, Анастасий пользовался таким мощным луком, что рана получилась ужасная. Плечо раджпута было серьезно повреждено. Человек свалился с фургона и потерял сознание от болевого шока.
К этому времени сражение между семнадцатью кушанами и двенадцатью йетайцами было в самом разгаре. Трое йетайцев заметили, как бандиты атакуют фургон, и решили прийти на помощь госпоже Шанге. Но кушаны, воспользовавшись их внезапным замешательством, в течение секунды убили двух из трех. Только последнему йетайцу удалось высвободиться и рвануться к фургону. Он мчался галопом, размахивая мечом и изрыгая проклятия.
— Я займусь этим, — пророкотал Анастасий. — А ты займись фургоном.
Гигант направил коня вперед, остановил животное через несколько шагов и приготовил еще одну стрелу. Когда йетаец оказался менее чем в десяти ярдах, Анастасий выстрелил. С такого расстояния промазать не мог даже он. Стрела прошла сквозь доспехи йетайца, грудь, сердце и позвоночник, перед тем как выйти наружу. Кровавый наконечник и восемнадцать дюймов древка вышли из спины мужчины. Когда он свалился с лошади, то стрела воткнулась в землю, удерживая труп на месте, словно напоказ.
Аджатасутра и Валентин тем временем спешились и забрались на небольшой балкончик в задней части огромного фургона, место, где госпожа Шанга и ее дети могли подышать свежим воздухом, частично защищенные от пыли, поднимаемой их сопровождающими. Дверь, ведущая внутрь, была закрыта. И заперта, как тут же обнаружил Аджатасутра, когда попробовал дернуть за ручку.