— Я знаю, что ты взрослая женщина. У меня есть глаза.
— Тогда наконец воспользуйся ими и взгляни на меня.
А что еще ему оставалось? Как вообще ему столько времени удавалось обманывать себя? Она была воплощением того, о чем он мечтал.
— Я смотрю на тебя, Грейс, — сдавленно прошептал Этан и добавил мысленно: «И не падаю только потому, что прижат спиной к столу».
— Этан, перед тобой женщина, которая хочет тебя. Которая нуждается в тебе: — Его глаза потемнели, их выражение изменилось, и Грейс отступила. — Может быть, и ты хочешь меня. Нуждаешься во мне.
Он знал, что она права. Все его попытки убедить себя, что он сможет жить без нее, оказались тщетными. Грейс была так прелестна, ее глаза были такими ясными и лучистыми.
— Ты — воплощение всего, что я хотел бы в жизни, но это ничего не меняет.
— Сколько еще ты будешь раздумывать?
— В данный момент я соображаю с трудом, — признался Этан.
— Тогда перестань. Хватит думать нам обоим.
Не отводя взгляда от его глаз, Грейс подняла дрожащие руки к верхней пуговице платья.
Этан следил, как она расстегивает эту крохотную пуговку, пораженный тем, что такой простой жест и крохотный кусочек обнажившейся кожи в одно мгновение воспламенили его. Сгустившийся воздух закупорил легкие, кровь вскипела, и все желания, все так долго сдерживаемые желания вырвались на свободу.
— Не надо, Грейс, — мягко сказал он. — Не делай этого.
Ее руки безвольно упали и вытянулись вдоль тела. Глаза закрылись. Она проиграла, И теперь остается только смириться с поражением.
— Позволь мне.
Ее глаза распахнулись и изумленно уставились на него.
— Я всегда этого хотел, — прошептал Этан, освобождая следующую пуговку.
— О! — Дыхание, которое она сдерживала последние секунды, вырвалось наконец из легких. Его имя прозвучало как стон: — Этан.
— Ты такая красивая. — Грейс уже дрожала всем телом. Он опустил голову, легко целуя ее губы, успокаивая. — Такая нежная, а у меня грубые руки. — Не сводя с нее глаз, Этан провел костяшками пальцев по ее щеке, по шее. — Но я не обижу тебя.
— Я знаю. Я знаю.
— Ты дрожишь.
Он расстегнул еще одну пуговку, затем еще одну.
— Я ничего не могу с собой поделать.
Этан терпеливо расстегнул все пуговицы до талии.
— Мне кажется, я знал, мое подсознание знало, что если я приду сюда сегодня, то не смогу уйти.
— Я хотела, чтобы ты пришел. Я так долго ждала тебя.
— И я. — Пуговки были такими крошечными, его пальцы — такими большими. Ее кожа — такой нежной и теплой. — Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится.
Звук, слетевший с ее полуоткрытых губ, был похож одновременно и на стон, и на смех.
— Боюсь, что через минуту я не смогу говорить. Я уже не могу дышать. Но я хочу, чтобы ты поцеловал меня.
— Я как раз собирался это сделать. — Его губы, неторопливо пробующие ее вкус, были ласковыми и дразнящими. Он не хотел спешить, хотел продлить эти первые мгновения.
Грейс покачнулась, и он поднял голову, заглянул в ее глаза. Затуманившиеся, зовущие, ждущие.
Этан осторожно спустил платье с ее плеч — загорелых, хрупких, изящных.
Грейс не ожидала от него такой нежности. Ее никогда не касались так, словно она была редким сокровищем. Ее кожа словно плавилась под его губами, кровь густела и замедляла свой бег.
Платье скользнуло к ее ногам, и Этан чуть отстранился. Она как завороженная смотрела на него, ее ресницы трепетали. Когда его палец легко коснулся ее груди над простым хлопчатобумажным бюстгальтером, она закусила губу, пытаясь сдержать стон.
Этан расстегнул крючок, ее обнажившиеся груди наполнили его ладони.
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
— О нет, — Она со стоном откинула голову. — Конечно же, нет…
— Я хочу тебя, Грейс, — прошептал он, и она вцепилась в его плечи, снова почувствовала его губы на своих.
Поцелуй разгорался, кружа ей голову, увлекая за собой. Она обмякла, и Этан подхватил ее на руки, подождал, когда она снова откроет глаза.
— Грейс, пути назад нет.
— Слава богу, — прошептала она, прижимаясь лицом к его плечу.
Он улыбнулся:
— Я не обижу тебя.
Перед ее мысленным взором замелькали драконы и рыцари в черном. Затем романтические мысли сменились более практичными.
— Все в порядке. Я… я приняла таблетку. Я ни с кем не была после Джека.
В глубине души он всегда это знал, но ее слова еще сильнее разожгли его желание.
Он подхватил ее на руки и отнес в спальню. И здесь она зажгла свечи, тонкие белые свечи в крохотных раковинах вместо подсвечников. Металлическое изголовье кровати мерцало в мягком свете. Белые маргаритки благоухали в простой стеклянной вазе на тумбочке у кровати.