— Ты общаешься со своим отцом? — спросила она.
— Да, конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Я ищу одного полицейского, который уволился, и никто не знает, где он. Его зовут Том Стилтон. Может, твой папа сумеет помочь?
— Стилтон?
— Да. Том.
— Я спрошу.
— Спасибо.
Оливия села в машину и уехала.
Ульф остался на месте и покачал головой. Сложная женщина. Не высокомерная, а именно сложная. Она всегда держала дистанцию. Он пробовал пригласить ее выпить пива с одногруппниками, но она всегда находила причины для отказа. Ей нужно было учиться, тренироваться, делать то, что другим тоже нужно, но у них все равно оставалось время для пива. Немного скрытная. Но милая, с легким косоглазием, с красивыми полными губами, всегда с ровной спиной, без макияжа.
Сдаваться Ульф не собирался.
Оливия — тоже. Ни в береговом деле, ни в поисках пропавшего следователя. Вдруг они связаны — исчезновение Стилтона и убийство на берегу? Может, он что-то откопал, помешал кому-то и сбежал за границу? Зачем ему это? Он же уволился по личным обстоятельствам. А эта искра в глазах Боглунд?
Девушка заметила, что мысль ушла далеко. Виной тому живая фантазия и детство с родителями, распутывающими криминальные загадки за кухонным столом. Она всегда пыталась найти скрытый смысл, связь. Могла заснуть, разгадывая очередной ребус.
Белый автомобиль выехал на Кларастрандследен. Музыка в наушниках звучала монотонно и медитативно, на этот раз группа «Deportees». Оливии нравились тексты со смыслом.
Проезжая лужайку с кроликами, она улыбнулась. В этом месте папа всегда замедлял ход и ловил взгляд дочери в зеркале заднего вида.
— Сколько их у нас сегодня?
И маленькая Оливия с воодушевлением принималась считать.
— Семнадцать! Я видела семнадцать штук!
Девушка прогнала воспоминания и прибавила газу. Машин было на удивление мало. «Каникулы уже начались», — вспомнила Оливия. Многие уехали на дачу. Она начала думать об их доме на острове Тюннингё. Семейное гнездо, где Оливия провела не одно лето с Марией и Арне в непоколебимой идиллии. Маленькое озеро, раки в реке, школа плавания и пчелы.
Арне не стало, и раков тоже. Остались только она и мама. И дача. Где Арне хлопотал по хозяйству, рыбачил и все время что-то придумывал по вечерам. Там он становился другим папой. Дочкиным папой, у которого всегда хватало времени на то, чему не было места в доме для работы, как Оливия называла дом в Ротебру, где выросла. Отец жил там по расписанию, по плану, с телефонными звонками и словами «не сейчас, Оливия, позже». На Тюннингё все было по-другому.
Без Арне дача для Марии стала обузой. Они тащили эту ношу, потому что иначе Арне устыдился бы, если бы это увидел. Как он мог увидеть? Он же умер? Ему наверняка будет все равно, если краска на фасаде поблекнет. Но Марии не все равно. Иногда Оливии казалось, что тут имеет место невроз. Что Мария постоянно хлопочет на даче, чтобы себя сдерживать. Может, стоит поговорить об этом? Может, ей нужно…
— Да? — ответила Оливия на телефонный звонок.
— Привет, это Ульф!
— Привет.
— Я поговорил с батей. Об этом Стилтоне.
— Уже? Отлично. Спасибо! Что он сказал?
— «Понятия не имею…» — сказал он.
— Хорошо. Он понятия не имеет, где находится Стилтон?
— Да. Но он слышал о деле на Нордкостере.
— Ясно.
Оба молчали. Оливия заезжала на мост Сентральбрун. Что ей еще сказать? Спасибо? За что? За очередное «понятия не имею»?
— Все равно спасибо.
— Не за что. Звони, если понадобится помощь.
Девушка нажала на «отбой».
Сестра Боскеса отвезла Дана Нильссона в Пакеру, на другую сторону полуострова. Он доехал на пароме до провинции Пунтанерас, а затем на такси до Сан-Хосе. Дорого, но опаздывать на самолет не хотелось.
Дан вышел из такси у «Хуан Сантамарии» — международного аэропорта Сан-Хосе. Багажа у него не было. Из-за жары и влажности круги от пота на рубашке доходили почти до талии. Чуть поодаль на улицу высыпали только что прибывшие, радующиеся теплу туристы. Коста-Рика! Наконец-то они добрались!
Нильссон вошел в здание аэропорта.
— Не подскажете мой выход на посадку?
— Шестой.
— Где таможенный досмотр?
— Там.
— Спасибо.