Лисандр подробно объяснил, чего он от нас хочет. Теламон и я должны будем доставить в Спарту оперившегося совёнка в клетке — подарок Клеобулу, главе партии войны. Однако настоящее задание заключалось в том, чтобы передать донесение, которое следовало запомнить и сообщить на словах только адресату. Это было обращение к правлению магистратов с просьбой серьёзно отнестись к интригам Алкивиада. Спартанские эфоры, члены коллегии пяти надзирателей, должны действовать — и действовать быстро, ибо меры, предпринятые этим афинянином, поставили под угрозу само существование Спарты.
Когда я отказался выполнить задание, боясь, что оно навредит моим соотечественникам, Лисандр засмеялся:
— Помни, ты всегда можешь передать эту информацию и всё, что увидишь и услышишь в Лакедемоне, твоему другу Алкивиаду, из любви или за плату.
До сих пор я помню текст:
«Основная опасность — не в Никин, не в так называемых народных вождях Афин — Гиперболе, Андрокле, прочих демагогах, чья проницательность простирается не дальше угождения толпе перед следующими выборами, но в этом аристократе, искателе славы, который один обладает и стратегическим видением, и неукротимой волей. В условиях мира он ведёт себя так, словно это война; устанавливая опеку над другими государствами, он стремится увеличить свою личную известность. Его цель — оторвать наш народ от его пелопоннесских союзников. Нам следует противиться этим интригам, пока ещё не поздно, друг мой, всеми средствами и мерами».
Лисандр знал Алкивиада с детства, когда Алкивиад и его братья посещали в Спарте друга их семьи — Эндия. Юношей Лисандр был беден. Он получил право воспитываться в спартанской школе только как mothax, «сводный брат». За его обучение платил отец Эндия, которого также авали Алкивиадом. Можешь представить себе, до какой степени эта зависимость задевала гордость юноши и подпитывала его желчность. Эту злобу к своему сопернику он пронёс через всю жизнь.
Я выполнил его поручение. Потом выполнял и другие. По большей части мне приходилось быть курьером. В Спарте действительно чувствовались перемены. Партия войны взяла верх. Молодые люди и даже женщины требовали решительных действий, которые позволили бы восстановить достоинство Спарты. Запах битвы уже носился в воздухе.
В то лето армия дважды начинала военные действия, оба раза в полном составе под командованием царя Агиса. Когда во второй раз всё закончилось неудачей почти у самых ворот Арго, спартанцы, в ярости от беспомощности собственного царя, обратились против него. Алкивиад немедленно воспользовался этим. Подняв союзников, афиняне взяли город Орхомен, закрепив за собой равнину и проходы к северу от Мантинеи. Таким образом Алкивиад отрезал Спарту от её союзников по ту сторону залива. Теперь уязвимыми стали Тегея и Оресфий. Их падение было невыносимым для спартанской армии, поскольку эти города были ключом к долине реки Эврот. И всё равно эфоры ничего не предпринимали. Они считали своего царя тупицей и трусом. И никто не доверял освобождённым илотам — государственным рабам, которые теперь составляли значительную часть спартанской армии. Котёл пускал пузыри, не решаясь закипеть.
Однажды вечером Теламон пришёл с очередным поручением. Мы поедем верхом с двумя афинянами-«щитами», Кроликом и Похлёбкой (последний получил своё прозвище за обыкновение постоянно блевать на море). Задание было такое: спуститься в долину к Тегее, а оттуда тайно сопровождать командира расположенной там спартанской части к форту у Триполи, где он получит приказы от своего правительства. Этого командира звали Анаксибий. Мы должны доставить его к Триполи ко второй страже и вернуться в Тегею до рассвета.