Боитесь вы графини —овой.
Сказала нам Элиза К.
Да, возразил NN суровый,
Боимся мы графини —овой,
Как вы боитесь паука,
3
В Коране много мыслей здравых,
Вот например: пред каждым сном
Молись, беги путей лукавых,
Чти бога и не спорь с глупцом.
4
Цветок полей, листок дубрав
В ручье кавказском каменеет.
В волненья жизни так мертвеет
И ветреный и нежный нрав.
5
Шестого. Был у В. на бале.
Довольно пусто было в зале,
R. C. как ангел хороша.
Какая вольность в обхожденьи,
В улыбке, в томном глаз движеньи.
Какая нега и душа!
[Она сказала, nota bene,
Что завтра едет к Селимене].
6
Вечор сказала мне R. C.:
Давно желала я вас видеть.
Зачем? — мне говорили все,
Что я вас буду ненавидеть.
За что? — за резкий разговор,
За легкомысленное мненье
О всём; за колкое презренье
Ко всем; однако ж это вздор,
Вы надо мной смеяться властны,
Но вы совсем не так опасны,—
И знали ль вы до сей поры,
Что просто — очень вы добры?
7
Сокровища родного слова,
Заметят важные умы,
Для лепетания чужого
Безумно пренебрегли мы.
Мы любим муз чужих игрушки,
Чужих наречий погремушки,
А не читаем книг своих.
Да где ж они? давайте их.
А где мы первые познанья
И мысли первые нашли,
Где поверяем испытанья,
Где узнаём судьбу земли?
Не в переводах одичалых,
Не в сочиненьях запоздалых,
Где русский ум и русский дух
Зады твердит и лжёт за двух.
8
Мороз и солнце! чудный день.
Но нашим дамам видно лень
Сойти с крыльца и над Невою
Блеснуть холодной красотою.
Сидят. Напрасно их манит
Песком усыпанный гранит.
Умна восточная система,
И прав обычай стариков:
Они родились для гарема
Иль для неволи теремов.
9
[Вчера у В.], оставя пир,
R. C. летела, как Зефир,
Не внемля жалобам и пеням;
А мы по лаковым ступеням
Летели шумною толпой
За одалиской молодой.
Последний звук последней речи
Я от неё поймать успел,
Я чёрным соболем одел
Её блистающие плечи,
На кудри милой головы
Я шаль зелёную накинул,
Я пред Венерою Невы
Толпу влюблённую раздвинул.
10
— — — я вас люблю etc.
11
Сегодня был я ей представлен;
Глядел на мужа с полчаса:
[Он важен], красит волоса,
И чином от ума избавлен.
После строфы ⅩⅩⅣ следовало:
С её открытием поздравим
Татьяну милую мою
И в сторону свой путь направим,
Чтоб не забыть, о ком пою.
Убив неопытного друга,
Томленье сельского досуга
Не мог Онегин перенесть,
[Решился он в кибитку сесть].
[Раздался колокольчик] звучный,
Ямщик ударил, засвистал,
И наш Онегин поскакал
[Искать отраду в жизни] скучной,
По отдалённым [сторонам],
Куда, не зная точно сам.
После строфы ⅩⅩⅩⅥ в черновой рукописи начата следующая:
Татьяну всё воображая
Ещё ребёнком, няня ей
Сулит веселье, истощая
Риторику хвалы своей.
Вотще она велеречиво
Москву описывает живо.
К строфе ⅬⅠ относится следующий черновой набросок:
Как [живо] колкий Грибоедов
В сатире внуков описал,
Как описал Фонвизин дедов,
[Сзывая всю] Москву на бал.