Черт побери, я не знаю, что делать. Может, я и ушла из той жизни, но будь я проклята, если позволю ему судить меня на моей собственной чертовой дороге. Вполне в состоянии выдать свою собственную ухмылку, я приподняла бровь и наклонила голову, выдерживая, как мне казалось, подходящую паузу, прежде чем сбить с этого притворщика столь необходимую планку или две.
— Вы не только грубиян, но и лжец. Балет Волкова принадлежит Наде Волковой. — Я вспомнила прекрасную русскую женщину, известную своей невероятной отточенностью во времена ее правления в качестве главной прима-балерины своего поколения. Это стремление к совершенству она забрала с собой, когда открыла свою компанию. Она предъявляла непоколебимые требования к любому танцору, которого принимала в свой балет. Надя была не только легендой, она была для меня примером для подражания. Я бы отрезала большой палец на правой ноге, чтобы она обратила на меня внимание. Конечно, это сделало бы танцы на пуантах практически невозможными, но важна была сама мысль.
— Она умерла, — сказал он ровно. — Я ее старший сын. Мы с моим братом Юрием теперь совладельцы компании.
— Мне очень жаль это слышать. Она была потрясающей женщиной, — искренне сказала я, на мгновение забыв о своей злости. Как я не знала, что она ушла из жизни в слишком юном возрасте? С другой стороны, если учесть, что моя жизнь не только катилась к чертям, но я намеренно ограничивала свое участие во всем, что имело отношение к той прошлой жизни, уроками для детей, которые не знали, как делать плие и были похожи на лягушек, то в этом не было ничего удивительного.
— Она была такой, — сказал он, не раскрывая больше никакой информации, но по тону, которым он произнес эти три слова, я поняла, что он искренен.
Внезапно вспомнив, что мне это неинтересно, но очень хочется поскорее убрать этого парня с моей дороги, я быстро ответила: — Вы что, не знаете моей истории? Вы не знаете, что я сделала?
Он не вздрогнул от гнева в моем голосе. — Я знаю, что вы ушли со сцены прямо посреди спектакля, оставив коллектив, и без того переживающий потерю одной прима-балерины, без второй. Что ваши действия практически уничтожили всю труппу, а все потому, что вы были ревнивой стервой, — не моргнув глазом, заявил он. Пока я боролась с желанием не протянуть руку и не содрать с его лица это идиотское выражение, он пожал плечами. — По крайней мере, люди обвиняли вас именно в этом.
Так, значит, этот самодовольный ублюдок ни черта не понимал. Волков или нет, но было очевидно, что он недолго пробыл на балетной сцене и ни черта не знает о мире танца. Может, мать его от всего оградила. Потому что, на мой взгляд, любой, кто хоть что-то знал о балете, особенно тот, кто был посвящен в эксклюзивный пузырь, в котором держали прима-балерин, знал все гнусные подробности.
— Это верхушка айсберга, — сказала я. Я не гордилась тем, что сделала, но у меня не было сил объяснять, почему я сделала такой выбор. Он не стал допытываться о подробностях, как будто это его нисколько не беспокоило, и мне стало интересно, что же, черт возьми, происходит с компанией, которую он унаследовал. Если он пришел ко мне, значит, он либо в отчаянии, либо слишком неумел управлять успешной балетной труппой. Но мне было все равно, так как я была слишком измучена и слишком уставшая, чтобы тратить время на его проблемы.
— Послушайте, если вы не знаете остального, то вам не стоит приходить ко мне с разговорами о контрактах. — Я двинулась, чтобы обойти его, но была остановлена, когда он переместился, блокируя мой путь.
— Тогда расскажите мне, — сказал он. — Объясните мне, почему такая многообещающая карьера, как у моей матери, оборвалась.
При упоминании своего кумира я на секунду стыдливо повесила голову, позволив волосам упасть на глаза. Неужели этот человек действительно хочет знать все? Должна ли я рассказывать ему об амбициях девушки, едва вышедшей из подросткового возраста? О мелочности той, которая отчаянно хотела бы вписаться в общество? О том, как я не только встречалась с человеком, достаточно старым, чтобы быть моим отцом, но и обо всех ужасных вещах, которые я совершала с того момента, как встретила этого ублюдка? Как он стоил мне гордости и почти жизни? Стоит ли упоминать секс, наркотики, которые я глотала как конфеты, или алкоголь, который я пила? Я думала, что достаточно одного взгляда в Интернете, чтобы все это обнаружить, и если ему действительно так нужно знать, он может узнать это сам. Но в то же время мне нужно было, чтобы он уехал, поэтому я решила, что целесообразнее сказать ему все, что угодно, лишь бы он убрал свой Audi с моей дороги.