– Прекрасная идея! Жаль только, что божественный Рафаэль умер! Помните, я рассказывал Вам про виллу, которую он построил для банкира Киджи? Где на стене изобразил Психею, чем-то похожую на Вас?
– А разве после маэстро не стались его ученики?
– Вы правы, моя Психея! Я немедленно напишу графу!
Тем не менее, Изабелла Боскетти опасалась, что может лишиться привязанности Федерико после его брака. И её беспокойство не было напрасным: Мария Палеолог постепенно превращалась из ребёнка в молодую женщину и уже примеряла на себя роль маркизы Мантуи. Когда до её матери, Анны Алансонской, управлявшей Монферратом ввиду малолетства своего сына, Бонифация IV, дошли слухи о «подвигах» Федерико, та очень обеспокоилась и стала настаивать на выполнении брачного контракта. Однако маркиз не желал отказываться от своей прекрасной возлюбленной, поэтому находил всё новые и новые отговорки, чтобы отложить свадьбу. Поскольку письменные увещевания не помогли, а Мария уже достигла пятнадцатилетнего возраста, свекровь Федерико лично отправилась в Мантую. Чтобы избежать нежелательного брака, маркиз, достойный сын своей матери, предпринял блестящую аферу, обвинив Анну (а, заодно, и её дочь) в попытке отравления своей любовницы! Всё было обставлено так убедительно, что маркизе Монферратской, дабы избежать публичных оскорблений и нападок, ничего не оставалось, как бежать из Мантуи. Интересно, что по версии Федерико непосредственным исполнителем, то есть, отравителем Изабеллы Боскетти, должен был выступить её муж, граф Кальвизано, которого спешно казнили. Не довольствуясь этим, маркиз добился от папы Климента VII расторжения своего брачного контракта, после чего официально представил Боскетти двору как свою фаворитку. Его любовница, родившая в том же году дочь Эмилию, вздохнула с облегчением. А историк Паоло Джовио, хорошо знавший Изабеллу д’Эсте и часто посещавший её в Мантуе, рассказывал, что маркизу часто оставляли одну или всего с двумя или тремя верными старыми слугами, в то время как её сын разъезжал по городу в сопровождении большой свиты придворных и дам. Многие из слуг Изабеллы, в том числе, Марио Эквикола, покинув свою хозяйку, пытались снискать расположение молодого маркиза. Вскоре она окончательно поняла, что ей не ужиться с сыном в Мантуе, как она не ужилась с покойным супругом.
Глава 14
Разграбление Рима
Изабелла решила снова посетить Венецию и 8 мая Марино Сануто упоминает:
– Прибыла маркиза Мантуи, мать сеньора маркиза и сестра герцога Феррары, которую обычно называют: «Мадонна» и которая поселилась в Каса-Баро, недалеко от Сан-Витале, у мантуанского посла и привезла с собой, для пользования в своём доме, четыре амфоры и три бочки вина, двадцать мешков муки, четыре сыра, помимо мяса и овощей, объявленных Синьорией беспошлинными.
Изабелла нанесла визит дожу Андреа Гритти, который оказал ей великолепный приём и пригласил её в свои личные покои, где она провела некоторое время, свободно беседуя о многих вещах, и особенно о последних новостях из Турции. Когда мантуанский посланник пришёл поблагодарить Синьорию за приём, оказанный его госпоже, и рассказать, как маркизе понравилось в Венеции, дож ответил самыми сердечными словами:
– Маркиза – наша самая любимая дочь и верная союзница!
Изабелла осталась в Венеции на праздник Вознесения и посетила мессу в праздник Тела Христова в Сан-Марко, где патриарх вёл службу в присутствии дожа в пурпурных одеждах. После этой торжественной церемонии маркиза прошлась по самым оживлённым улицам города к Риальто.
– Она получила огромное удовольствие, – пишет Сануто, – заставив сопровождающих идти по обе стороны от неё и поддерживать себя под руки ради собственного достоинства.
Годы не могли уменьшить энергию Ихабеллы и её любовь к путешествиям, и в пятьдесят лет она была полна жизни и интересовалась всем, что её окружало, как никогда. Но, внешне проявив огромное уважение к маркизе и её сыну, дож уже колебался в своей верности императору, и до конца года Венеция и папа заключили тайное соглашение с Францией.
С момента своего избрания Климент VII следовал коварной политике Льва X и, не порывая открыто с императором, заигрывал с Франциском I. В то же время, строго осудив Альфонсо д'Эсте, который воспользовался смертью Льва Х, чтобы вернуть Реджо, Климент утвердил Федерико Гонзага в его должности генерал-капитана и относился к его посланнику Кастильоне с явной благосклонностью.
– Моя сиятельная сеньора, – написал 20 июля граф Изабелле. – Я надеюсь скоро вернуться и поцеловать Ваши прекрасные руки и ещё пообедать в Вашей прекрасной лоджии, потому что среди всех прекрасных мест в Риме я не знаю ни одного, которое могло бы сравниться с тем, что я видел в Порту.