– Я еще не водил детей в гости к мадонне, – написал их наставник 15 июня, – потому что она приехала только вчера и очень занята, но мы надеемся увидеть её в ближайшее время.
Тем временем Ферранте Гонзага, который прибыл в Веллетри, поспешил 23 июня поздравить свою мать с её чудесным спасением и благополучным возвращением в Мантую:
– Я больше не могу откладывать, чтобы поцеловать Вашу руку и порадоваться вместе с Вами, что Вам так повезло покинуть этот самый несчастный город, который после полного разорения, причинённого ему солдатами, теперь наказан по воле Бога голодом и чумой.
Когда, наконец, последние иностранные войска покинули Рим, и папа вернулся после десятимесячного изгнания, он обнаружил разрушенный и обезлюдевший город.
Считалось, что до 30 000 жителей погибло от меча захватчиков или умерли от чумы и голода, в то время как ещё 20 000 человек ударились в бегство. Память о тех ужасных днях так глубоко запечатлелась в сердцах последующих поколений, что очень долго римские матери укладывали своих детей спать со словами:
– Спи, малыш, Боун (немец) ушёл.
Как писал один из современников:
– Рим был не единственным защитником христианской веры, прибежищем благородных душ и обителью муз, но он – мать народов. По правде говоря, это разрушение не одного города, а целого мира.
Глава 15
Примирение в Болонье
Осенью 1528 года Изабелла отправилась в Феррару, чтобы принять участие в торжествах по случаю брака своего племянника Эрколе д’Эсте с Рене Валуа, младшей дочерью Людовика XII и сестрой французской королевы Клод. Успешная кампания французов в Неаполе побудила герцога Феррары возобновить свой старый союз с Франциском I, женив своего сына на его свояченице. После череды охотничьих вечеринок и балов в Фонтенбло и Сен-Жермене 20 сентября молодожены отправились вт Италию, о чём Бартоломео Просперо написал из Монтаржи, чтобы проинформировать маркизу:
– Они будут путешествовать через Лион, Турин, Парму, Реджо и Модену, и едва ли доберутся до Феррары до середины ноября.
Тем временем Альфонсо д‘Эсте, стремясь оказать честь французской принцессе, попросил Изабеллу принять её, поскольку его единственная дочь Элеонора тогда была ещё ребёнком. Тридцать семь лет прошло с тех пор, как Изабелла привезла в Феррару свою юную невестку Анну Сфорца; и двадцать пять лет с тех пор, как она присутствовала на свадьбе Лукреции Борджиа. Теперь маркиза снова вернулась в свой родительский дом, чтобы встретить будущую герцогиню Феррары в третий раз за свою долгую и насыщенную событиями жизнь. В начале ноября невеста совершила свой триумфальный въезд в Модену под такую пальбу пушек, звуки труб и звон колоколов, что феррарский хронист отметил:
– Казалось, что небо и воздух вот-вот разлетятся на куски!
После двух недель, проведённых в празднествах и веселье, Эрколе и его невеста отправились в Бельведер, новый летний дворец, прославленный Ариосто в его «Неистовом Роланде», который Альфонсо построил на острове посредине реки По. Это было великолепное здание с залами и часовней, украшенное живописцем Досси, террасами и лестницами, спускающимися к реке, и восхитительными садами, засаженными апельсиновыми рощами и самшитовыми изгородями, украшенными мраморными лоджиями и фонтанами. Проведя ночь в этом волшебном месте, Рене отправилась вниз по реке По в Феррару на герцогском буцентавре и была принята в порту Сан-Паола Ипполито д’Эсте, братом Эрколе и архиепископом Милана, послами Франции, Венеции и Мантуи, а также духовенством и врачами Феррары, которые сопровождали её через Страда-Гранде к Дуомо. Улицы были завешаны красными, зелёными и белыми драпировками; и сотня пажей в чёрных атласных ливреях, розовых шапочках и чулках, перед которыми ехал испанский придворный шут Диего верхом на верблюде, возглавляли кортеж. Принцессу несли на алых носилках под золотым балдахином, и её сопровождали гувернантка, мадам де Субиз, верхом на лошади и четырнадцать французских дам в карете. Опустевшая из-за недавней чумы Феррара представляла печальный контраст с пышной свадебной процессией. Современник писал:
– Улицы были пустынны, а лавки закрыты. Каждый день у дверей церквей находили мёртвые тела, и на улицах можно было услышать, как люди кричали: «Я умираю от голода!», и никто не обращал на них внимания.
Был издан указ, предписывавший всем добропорядочным подданным снять траур и появиться в праздничных нарядах, чтобы приветствовать молодую герцогиню; и феррарцы, которые очень любили пышные представления, заполонили улицы и площадь Дуомо, где Рене вышла из носилок и получила благословение архиепископа и ключи от города, которые по приказу герцога были вручены ей в серебряной чаше.