Изабелла ожидала невесту у подножия большой мраморной лестницы дворца Эсте и повела её за руку в зал Гранде, который был увешан бесценными золотыми и шёлковыми шпалерами. Здесь послы преподнесли ей подарки в виде рулонов парчи, бархата и дамаска, а знатные горожане принесли мясо быков и телят, сыры и каплунов. На Рене было подвенечное платье из золотой парчи, ожерелье из огромных жемчужин и золотая корона на голове, что, по мнению Луиджи Гонзага, мантуанского посла, было неуместно:
– Ведь молодая, в конце концов, не королева, а всего лишь дочь короля!
Появление Рене вызвало некоторое недоумение среди придворных. Она была невысокой и неуклюжей, а её фигура была слегка деформирована, что заставило феррарских дам, которые помнили красоту Анны Сфорца и милое лицо и золотистые локоны Лукреции Борджиа, заявить:
– Новая герцогиня совсем не похожа на своих предшественниц, поскольку мала ростом, уродлива и горбата!
Вдобавок, Рене не могла говорить по-итальянски или понимать то, что было сказано без помощи переводчика. Она отдавала заметное предпочтение французской прислуге и французской моде, а старый друг Изабеллы, Бернардо Тассо, был единственным итальянцем, которого она взяла к себе на службу качестве секретаря. В целом, первое впечатление, которое сложилось о молодой герцогине по прибытии в Феррару, вряд ли можно назвать благоприятным. Но более близкое знакомство помогло развеять эти предрассудки. Манеры Рене были грациозными и обаятельными, её разговор был полон очарования и остроумия; и хотя она была слишком француженкой по своим вкусам, чтобы быть популярной в Ферраре, однако вскоре завоевала любовь своего свёкра. Искренняя тяга Рене к знаниям привлекала к герцогскому двору выдающихся учёных. Она сама возглавляла Академию, заседания которой проводились в её комнатах, и стала покровительницей всех благотворительных учреждений в городе. Также принцесса была глубоко набожной по натуре и проявила интерес к учению реформаторов ещё до того, как покинула Францию.
Сама Изабелла никогда не проявляла особого интереса к новым доктринам, которых придерживались многие её друзья в Риме и в Венеции. Никто не был более далёк от фанатизма или более не склонен к религиозным преследованиям, чем она. Изабелла защищала евреев в Мантуе, насколько это было возможно, и без страха доверила своего сына учителю-иудею Помпонацци. Обладая практическим умом и будучи реалисткой по натуре, она никогда серьёзно не увлекалась ни метафизикой, ни теологией. Изабелла приняла учение Церкви таким, каким восприняла его с молоком матери, и её не беспокоили непоследовательная политика и преступления пап. Но, хотя маркиза мало сочувствовала сторонникам реформы церкви, её привлекали глубокий интеллект и литературные вкусы Рене, а в трудностях, с которыми молодой французской принцессе пришлось столкнуться из-за предубеждений итальянских придворных, она оказалась её самым мудрым и верным другом.
В течение недели после официального въезда принцессы в герцогском театре была показана серия комедий Ариосто, и однажды младший сын Альфонсо, Франческо д’Эсте, двенадцатилетний мальчик, сам прочитал пролог. После этого Изабелла вернулась, чтобы провести Рождество в Мантуе со своими сыновьями, но в начале января вернулась в Феррару, дабы присутствовать на Двенадцатой ночи и карнавальных празднествах, которые были необычайно пышными. 13 января 1529 года её новый секретарь Тридапале написал маркизу следующее письмо:
– В прошлое воскресенье состоялись скачки, но в них было мало интересного. Несколько молодых людей приняли участие в состязании по бегу, причём игры начинались поздно, а заканчивались рано. Госпожа герцогиня (Рене) со своими дамами и кавалерами и нашими наблюдали за происходящим из окон и балконов комнат, но моя сиятельная мадонна предпочла остаться у камина, беседуя с дворянами, которые пришли навестить Её Превосходительство. Сегодня вечером были танцы до и после ужина до одиннадцати часов; но небольшой размер зала и огромное количество собравшихся людей сделали забаву скорее утомительной, чем приятной, и среди танцоров было большое замешательство. Герцог приказал, чтобы в воскресенье представили «Меншехми» (комедию) на французском языке, но по какой-то неизвестной мне причине, всё было отложено до следующей недели.
Но самым роскошным и запоминающимся из всех развлечений по этому случаю был банкет, устроенный новобрачнымЮ, Эрколе д‘Эсте, в большом зале замка 24 января. Более сотни гостей собрались в тот вечер в великолепных залах Кастелло, облицованных мрамором и алебастром сверкающей белизны и расписанных кистью Тициана и Досси. Ярко освещённый стол с пятидесятью пятью светильниками был украшен двадцатью пятью фигурами богов Олимпа из позолоты и цветного сахара, выполненными лучшими художниками Феррары под руководством Мессибуго, который в этот раз превзошёл самого себя в мастерстве и изобретательности. Главной среди них была группа «Геркулес, душащий льва», в честь жениха. В середине банкета на стол была выставлена вторая серия похожих фигур, в центре которой была группа «Геркулес, сражающийся с гидрой». За этим последовал третий ряд, в котором «Тесей, укрощающий Минотавра» был основным объектом. При каждой смене блюд музыканты играли на флейте, виоле, корнете, лире и арфе, а также исполняли мадригалы и рондо под руководством Альфонсо ди Виолы, дирижёра оркестра кафедрального собора, в то время как издалека доносились сладкие звуки органа. По завершении банкета гостям поднесли для омовения рук воду с ароматом роз и других цветов в чашах изящной работы, а дамам подарили изысканные шёлковые и золотые цветы. Наконец, на большом золотом блюде в центр стола поставили паштет, и когда его съели, на дне оказалось множество ожерелий, браслетов, брошей и других украшений, многие из которых стоили до пятидесяти дукатов за штуку. Чтобы получить их, гости тянули жребий среди всеобщего веселья и смеха, а после была показана в другом зале «Кассария» Ариосто под руководством самого поэта. Развлечения завершились балом, который продолжался до рассвета, но Изабелла предусмотрительно ушла в полночь.