– Ибо он был уверен, – пишет Паоло Джовио, – в своей удаче.
Затем началась торжественная церемония. Император принёс клятву защитника и покровителя Церкви на Книге Евангелий, был посвящен в сан диакона и получил святое помазание от кардинала Фарнезе у главного алтаря, после чего папа торжественно наделил его императорским титулом. Со словами «Accipe gladium sanctum» («Возьми священный меч») меч был прикреплён к его боку; а «Accipe virgam» («Возьми жезл») и «Accipe pomumr» («Возьми мир») были сказаны, когда скипетр и держава перешли в его руки; и «Accipe signum gloiice!» («Возьми знак власти!») когда, наконец, золотая диадема была возложена на его чело. Император поцеловал ноги Климента и занял своё место н троне, на две ступени ниже папского кресла, в то время как герольды громким голосом провозгласили его титул:
– Император римлян и Владыка всего мира!
Затем из собравшейся толпы раздался громкий крик:
– Виват, Карл! Виват император!
Шум приветствий заглушил звук труб, а грохот пушек и звон колоколов поведал людям, собравшимся на улицах и на крышах домов, что торжественный акт завершён и что император получил вторую корону из рук наместника Христа.
По возвращении во дворец Карл уединился, чтобы отдохнуть после утомительной долгой церемонии, а затем отправился на банкет, приготовленный в зале Гранде. Согласно древнему обычаю, император восседал один за высоким столом, в то время как главные кардиналы и принцы, принимавшие участие в церемонии, находились ниже, а шестьдесят других знаменитых гостей пировали в соседнем зале. В конце банкета Карл выпил за здоровье папы, а кардинал Ипполито Медичи от имени святого отца поднял тост за императрицу и её маленького сына, инфанта Испании. После этого император получил поздравления от своих придворных, в то время как его камергеры бросали позолоченные и цветные конфетти в толпу на ярко освещенной площади внизу. Было отмечено, что несколько итальянских принцев отсутствовали на церемонии. Герцог Миланский был болен, а Ферранте из Салерно был оскорблен тем, что его не выбрали для участия в церемонии; в то время как Федерико Гонзага готовился к приёму императора в Мантуе.
26 февраля на площади перед дворцом для горожан зажарили быка, а солдатам устроили пир за счёт города. На следующий день, в воскресенье, император посетил торжественную мессу в церкви Сан-Джованни и в тот же вечер пригласил двадцать знатных дам, среди которых были Изабелла д'Эсте, её дочь Элеонора и Вероника Гамбара, на бал в свои покои, а на следующее утро послал им всем дорогие подарки. В последние дни карнавала была проведена серия блестящих праздников, маскарадов, комедий и балов.
А 4 марта Карл пригласил всех принцев и прелатов на грандиозный банкет, и в пять часов вечера выехал в сопровождении нескольких своих главных гостей, чтобы встретиться со своей свояченицей, Беатрис Португальской, герцогиней Савойи. Прибытие этой принцессы, чья красота и очарование сделали её любимицей императора, произвело сенсацию. Она ехала на белом коне, задрапированном золотой парчой, в одеянии из атласа цвета шелковицы, отделанном золотой бахромой, в чёрной бархатной шляпе с ниспадающими белыми перьями и жемчужным ожерельем, свисающим до талии, в то время как её золотистые волосы были украшены драгоценными камнями. В её свите ехали восемнадцать прекрасных фрейлин на белых лошадях в чёрных бархатных шапочках с белыми перьями и тридцать мулов с алой попоной, ведомые пажами в красных ливреях. Венецианских посланников сильно впечатлила как красота молодой герцогини, так и вежливость и галантность Карла, который сам проводил сестру императрицы до её дома. В то же время они были поражены маленьким ростом и неуклюжестью её мужа, герцога Карла Савойского: