Придворный поэт Такконе красноречиво описывал великолепие процессии, возглавляемой Галеаццо ди Сансеверино, генерал-капитаном миланского войска, и красоту невесты, чью высокую и стройную фигуру выгодно подчеркивал её великолепный наряд и длинные светлые волосы, ниспадающие на плечи. Он нарисовал также чудесную сцену внутри Кафедрального собора, где достопочтенный архиепископ Милана отслужил мессу в присутствии самого блестящего собрания, которое когда-либо видели в его стенах, а выстрелы из пушек и звон колоколов ознаменовали тот момент, когда епископ Бриксен возложил корону на голову невесты. И, как истинный придворный, Такконе ухитрился свести всё к одному:
– Декорации, музыка и процессия – это дело рук великого Моро, прославившего Милан!
Сохранилось также описание императорской свадьбы в письме Беатриче, которое она отправила своей сестре из Виджевано 29 декабря. Маркиза, состояние здоровья которой не позволило ей присутствовать на важном событии, попросила её прислать полный отчет о церемонии, но из-за празднеств, последовавших за свадьбой, и поездки придворных до Комо с императорской невестой, прошёл целый месяц, прежде чем Беатриче смогла выполнить своё обещание.
В Комо Бьянка Мария села на богато украшенную баржу и отправилась к своему жениху в Германию, где состоялось повторное венчание.
– Брак был, наконец, по-настоящему заключён к смущению всех наших врагов, – торжествующе написал миланский посол своему господину.
31 декабря 1493 года Беатриче в самых нежных выражениях поздравила сестру с рождением дочери, которую назвали Элеонорой, и подписалась: «Та, кто желает видеть Ваше Высочество».
Тем не менее, разочарование маркизы от того, что она не родила сына, было настолько велико, что вскоре после родов она встала с постели и вытащила новорожденную из драгоценной колыбели, присланной из Феррары, со словами:
– В ней может лежать только будущий властитель Мантуи!
А назавтра в первый день Нового 1494 года Изабелла написала сестре:
– Вы, наверное, слышали, что у меня родилась дочь и что и у неё, и у меня всё хорошо, хотя мне жаль, что это не сын. Но поскольку такова воля Божья, она будет дорога мне.
– Имя и благословенная память моей матери будут жить снова, – такими словами затем сообщила она радостную весть своей тётке, королеве Венгрии.
Тем не менее, Элеонору маркиза терпеть не могла, вероятно, потому, что видела в ней соперницу. Наперекор жене, Франческо полюбил дочь, как и золовка Изабеллы, бездетная Елизавета Гонзага, которая всегда проявляла заботу о маленькой племяннице.
Елизавету уговорили остаться с маркизой на время её родов, и она вернулась в Урбино только 20 января вместе со своим мужем герцогом Гвидобальдо, который приехал провести Рождество в Мантуе. Изабелла оплакивала отъезд подруги, которая в тот же день прислала ей записочку:
– Как не хватает мне нашей милой и любящей беседы!
– Кажется достаточно странным остаться без тебя, – ответила ей маркиза, – пока я в постели, но будет намного хуже, когда я покину её, потому что нет никого, кого я люблю так, как тебя, за исключением моей единственной сестры, герцогини Бари.
Однако выздоровление Изабеллы шло быстрыми темпами. Неделю спустя она проехала верхом по городу, к радости всех жителей, и на следующий день отправилась произносить свои обеты в церкви Санта Мария делле Грацие (не путать с миланской), любимом святилище Гонзага, на другой стороне озёр, в пяти милях от Мантуи. А в начале февраля маркиза уже наслаждалась охотничьими вечеринками и театральными постановками в Мармироло, великолепном загородном доме, перестроенном и украшенном Франческо Гонзага.
Как только карнавальные праздники подошли к концу и её маленькая дочь была крещена, Изабелла решила отправиться в паломничество в Лорето, чтобы выполнить обет, который она дала Богоматери перед рождением своего ребёнка. Маркиза пустилась в путь 10 марта, взяв с собой украшения из чеканного золота, выполненные искусным мантуанским ювелиром. Её первоначальным намерением было провести Страстную неделю в Урбино со своей золовкой, но герцогиня упросила её отложить свой визит до Пасхи, поскольку ей было трудно достать достаточное количество рыбы, чтобы накормить большое количество гостей. Итак, проведя несколько дней в Ферраре и ночь в Равенне, где Изабелла посетила древние церкви и восхитилась мозаиками, она отправилась через Пезаро и Анкону в Лорето. Сюда маркиза прибыла в среду на Страстной неделе и исповедовалась. В письме своему мужу из Равенны она сообщила, что намеревается провести Пасху в Губбио, а затем посвятить один день Ассизи, а другой – Перудже. Но когда Изабелла добралась до Губбио, то обнаружила, что Елизавета Гонзага и её муж ждут её там, и была вынуждена провести с ними десять дней, и еще две недели в Урбино. Оттуда она приехала в Ассизи, где увидела фрески Джотто и принесла свои обеты у гробницы святого Франциска, и в Камерино, где её кузены Варано оказали ей тёплый приём и с радостью задержали бы её подольше. Но ей не терпелось вернуться в Губбио, и она была также поражена красотой этого места, как и великолепием герцогского дворца, где родился Гвидобальдо Монтефельтро, муж Елизаветы Гонзага.