После чего Карл попросил, чтобы Лодовико прислал к нему Галеаццо ди Сансеверино, выразив своё огромное желание лично увидеть героя стольких турниров. Моро же дал уклончивый ответ, что в настоящее время он не может обойтись без своего зятя.
В этих обстоятельствах старый король Ферранте I, доведённый до отчаяния, предпринял последнюю попытку привлечь Лодовико на свою сторону и умолял его использовать своё влияние, чтобы остановить французского монарха, предупредив:
– Ход событий может, в конце концов, оказаться слишком трагическим для Вас.
– Придёт время, – с гордостью ответил Моро, – когда вся Италия обратится ко мне и будет молиться об избавлении от грядущего зла.
Стремясь вернуть дружбу Моро, старый король даже подумывал самому приехать в Геную и встретиться с мужем своей любимой внучки, чтобы прийти к какому-то соглашению. Но 25 января 1494 года Ферранте заболел и умер от лихорадки в возрасте семидесяти лет. Новым королём Неаполя стал Альфонсо II, давний враг Моро. Это обстоятельство окончательно толкнуло Лодовико к союзу с Францией, и он не оставлял надежды на войну Карла VIII с Неаполитанским королевством. Однако французский король требовал прислать к нему в качестве заложника графа ди Сансеверино Спустя всего три дня, 28 января, Моро, на всякий случай, в своём любимом Виджевано составил акт дарения в пользу своей жены, согласно которому та получила земли в Кузаго, Сфорцеско, Новаре и Павии. А ломбардский художник Джованни Пьетро Бираго проиллюстрировал документ миниатюрными портретами Лодовико и Беатриче, заключенными в медальоны и вставленными в богато орнаментированный фриз с геральдическими знаками Сфорца.
6 февраля Лодовико снова отказался отпустить Галеаццо во Францию. Но когда до него дошла весть о союзе между Альфонсо II и папой, он не стал больше колебаться и 1 апреля граф ди Сансеверино отправился в Лион. 5 апреля он тайно проник в город, переодевшись немцем, и в сопровождении всего четырёх всадников направился к королевскому замку для личной встречи с королём, так как именно этот день был избран астрологом Моро Амброджо да Розате для его прибытия ко двору. На следующее утро он пришёл к королю уже открыто в сопровождении свиты из ста всадников, одетых по французской моде. Карл VIII принял его с величайшей сердечностью и немедленно повёл к королеве. Потом Галеаццо вручил королю подарки: великолепную мантию, миланские доспехи, лошадей собственной знаменитой породы и несколько красивых серебряных флаконов, наполненных ароматными духами, которые особенно понравились Карлу. Французский король стал лёгкой жертвой личного обаяния этого блестящего кавалера и настоял на том, чтобы увидеть, как Галеаццо участвует в придворном турнире, и не мог говорить ни о чём, как о прекрасных манерах зятя Моро, будь то в совете или за столом, и даже при отходе ко сну. Карл VIII наградил своего гостя орденом Святого Михаила и, среди других знаков внимания, пригласил Галеаццо в свои личные покои, где находилось несколько его фавориток, и, взяв одну из самых красивых девушек за руку, представил её графу.
– Затем король сел рядом с ним, и так они провели несколько часов в приятной беседе, – отчитался своему господину посол Бельгийозо.
В итоге оставив Галеаццо наедине со своей фавориткой, сам Карл провёл вечер с другой.
– Я рад слышать, что Его Величество допустил нашего дорогого сына в свои личные апартаменты и даже разделил с ним домашние радости, – с удовлетворением отозвался Моро.
Узнав об этой слабости Карла, граф принялся расхваливать перед ним красоту итальянок. Присутствие Галеаццо в Лионе, без сомнения, оказало противодействие интригам герцога Орлеанского и арагонской партии при французском дворе.
– Миссия сеньора Галеаццо, – писал Бельгийозо, – увенчалась успехом. Без его приезда предприятие было бы полностью разрушено.
Когда десять дней спустя Галеаццо ди Сансеверино вернулся в Милан, жребий был брошен, и французское вторжение в Италию было, наконец, окончательно решено.
Вскоре произошёл официальный разрыв между Миланом и Неаполем. 8 мая Альфонсо II был коронован папским нунцием. А две недели спустя, когда неаполитанский король торжественно ехал в сопровождении всех иностранных послов в церковь на праздник Тела Господня, он воспользовался случаем, чтобы спросить у миланского посланника Антонио Станги, верны ли новости, которые дошли до него из Лиона, о предстоящем походе французского короля. Посол почтительно выслушал его, держа шляпу в руке, и вежливо ответил, что ему ничего неизвестно.
– Передайте сеньору Лодовико, – сказал король, – что он первым пожалеет о том дне, когда нога французов ступит в Италию.