Стало быть, он не боялся, что Изабелла одёрнет его. Конечно, маркиза очень скорбела, но, вместе с тем, как ни цинично это звучит, она избавилась от соперницы. Именно её, а не Беатриче современники назовут «примадонной Ренессанса», хотя при жизни последняя покровительствовала гораздо большему числу деятелей искусства. Часть из них после смерти сестры и пленения Моро Изабелла переманила к себе в Мантую, другие же были вынуждены скитаться в поисках более щедрых покровителей, как, например, Леонардо да Винчи. Именно гениальному флорентийцу приписывают картину «Прекрасная Фероньера», на которой, как принято считать, изображена Лукреция Кривелли, последняя пассия Лодовико. Тем не менее, некоторые искусствоведы склоняются к тому, что это посмертный портрет Беатриче. Писать на заказ изображения умерших особ для художников эпохи Возрождения было обычным делом (как и в античный период, достаточно вспомнить «фаюмские портреты»), и голландцы впоследствии переняли эту манеру у итальянцев. При жизни Беатриче, вероятно, из гордости отказывалась позировать Леонардо потому, что он написал знаменитый портрет её соперницы Чечилии Галлерани. (Как она отказалась надеть платье из золотой парчи, узнав, что точно такое её муж подарил своей любовнице). Однако после смерти жены Моро вполне мог заказать её портрет. Хочется думать, что «Прекрасная Фероньера» – это не изображение очередной любовницы Лодовико, а ещё одно доказательство его любви к жене.
Мантуанец Бальдассаре Кастильоне много лет спустя так отозвался о ней в своей книге «Придворный»:
– Мне всё ещё больно, что вы не познакомились с герцогиней Беатриче Миланской, иначе вам никогда больше не пришлось бы поражаться изобретательности женщины.
А феррарский поэт Ариосто связал воедино её судьбу с судьбой Италии:
Своего супруга Беатриче, пока у неё есть дыхание,
Благословляет и оставляет несчастным после своей смерти;
Да, Италия, которая с ней торжествует ярко,
Без этой прекрасной дамы станет пленницей.
Глава 8
Пленение Моро
В мае 1497 года Лукреция Кривелли, связь которой с герцогом причинила Беатриче столько горя, родила сына, которого назвали Джанпаоло, и который впоследствии стал доблестным солдатом и верным подданным своего сводного брата герцога Франческо Сфорца. По утверждению историков, Моро не возобновлял свою связь с Лукрецией после смерти жены. Всеобщее свидетельство его современников:
– Он жил целомудренно и благочестиво и стал другим человеком,
Хотя факты свидетельствуют об обратном: уже в августе Куссаго и Саронно, земли, которые три года назад Лодовико подарил Беатриче, теперь получила его любовница, и в акте дарения прямо говорится о том удовольствии, которое он испытывает в её нежной и прекрасной компании.
Кроме того, в Милан вернулась Чечилия Галлерани и Моро намеревался назначить рождённого от неё сына Чезаре на вакантное место архиепископа Милана, что вызвало немалое возмущение в среде духовенства. И только когда приор церкви Санта Мария делле Грацие, его личный друг, которого Моро высоко ценил, настойчиво попросил его не делать этого, поскольку мальчик еще слишком юн, он отказался от этого назначения.
В то время как Лодовико строил святилища и воздвигал памятники своей умершей жене, его свояк из Мантуи вызвал подозрения у венецианцев своими симпатиями к Франции, и был внезапно уволен с поста генерал-капитана армией Синьории. 24 июня маркиз отправился в Венецию, получив приказ готовиться к войне. Но когда он добрался до своего дома в Сан-Тровазо, там его ждала неприятная весть об увольнении. Маркиз с трудом мог поверить в правдивость этого. Он проехал вдоль Гранд-канала, и, встретившись с прокурором Республики в церкви Сан-Джорджо Маджоре, высокомерно потребовал аудиенции у Синьории.
– Все, – свидетельствует хронист, – роптали на его дерзость; но, хотя он был уволен со своего поста, ему позволили остаться в городе, потому что он был гражданином Венеции, унаследовав эту привилегию от своих предков.
Тем временем Изабелла, не подозревая о позоре своего мужа, проводила день летнего солнцестояния в Вероне, где по желанию Франческо приняла приглашение подесты стать свидетельницей поединков в честь праздника Святого Иоанна. Венецианская Синьория знала о её присутствии и разослала приказы, чтобы маркизу принимали с почётом и чтобы она получала 25 дукатов в день на свои расходы, пока остаётся в Вероне. После продолжительного периода траура и уединения Изабелла впервые появилась на публике, и, проехав по ристалищу, самым любезным образом поприветствовала всех своих друзей. В её присутствии не было произнесено ни слова об увольнении маркиза, и только когда она добралась до Мантуи и встретила там своего мужа, то услышала эту историю из его собственных уст. Тем временем плохие новости уже достигли Феррары и Альфонсо д'Эсте прискакал в Мантую повидаться со своей сестрой. Изабелла вернулась с ним в Феррару, чтобы посоветоваться со своим отцом, в то время как безутешный маркиз остался на своей вилле Гонзага, громко заявляя: