– Герцог будет доволен всем, что бы маркиза ни сделала для него, а что касается вин, то он обычно предпочитает за обедом прозрачные белые вина, в то время как за ужином пьёт лёгкое красное вино.
Лодовико провёл три дня в Мантуе, посетил главные церкви и дворцы и пришёл в восхищение от великолепных фресок Мантеньи и сокровищ искусства, которые Изабелла собрала в своей студии. В честь своего знаменитого гостя маркиз устроил несколько турниров и комедий, и венецианский посол, ревниво наблюдавший за визитом Моро, заметил, что маркиза явно стремилась привлечь своего мужа на сторону герцога Миланского и, как и её отец Эрколе, была категорически настроена против Венеции. Тем не менее, Франческо колебался и вёл переписку с Синьорией через своего брата Джованни, который поселился в Венеции вместе с женой Лаурой Бентивольо. 20 октября 1497 года маркиз прибыл туда и бросился к ногам дожа, предоставив в его распоряжение свои услуги и свою семью. Хотя Синьория была готова платить ему то же жалованье, что и раньше, однако не согласились вернуть звание генерал-капитана, и он с отвращением покинул Венецию.
– Все согласились, – писал Сануто, – что маркиз очень грубо обошёлся с нашей Синьорией, а папа римский, как говорят, заметил, что мы избавились от большого дурака.
В начале ноября прибыв в Мантую, послы Моро, наконец, заключили соглашение с Франческо и навестили Изабеллу, которая едва могла сдержать свою радость при виде их. Герцог написал изящную записку своей свояченице, поблагодарив её за помощь в этом вопросе. 1 января 1499 года императорский посланник торжественно вручил Франческо жезл и штандарт короля римлян перед церковью Святого Петра. Изабелла наблюдала за церемонией посвящения с трибуны, установленной на площади, а затем дала в честь посла банкет в замке. Знамя было торжественно освящено в соборе и пронесено по городу, после чего маркиз выехал с послом поужинать на своей вилле в Гоито. Однако венецианский посланник сообщил, что дети на улице при виде льва на знамени начали выкрикивать девиз Республики: «Марко! Марко!», озадачив немца и вызвав улыбку на лице маркиза.
Весь год Изабелла постоянно поддерживала связь со своим зятем. Он по-прежнему посылал ей подарки в виде отборных фруктов или вин и оленины, в то время как маркиза, в свою очередь, посылала ему лосося и форель, а Эванджелиста, знаменитый конюх маркиза, объезжал лошадей Моро. В июле Лодовико прислал свояченице корзину персиков, жалея, что они были хуже, чем прежние, и Изабелла поспешила заверить его в обратном:
– Персики, присланные Вашим Высочеством, очень желанны, не только потому, что они первые спелые, которые я попробовала этим летом, но гораздо больше потому, что являются доказательством Вашей доброй памяти, ибо за это я никогда не смогу достаточно отблагодарить Вас.
Но в том же году дом Эсте постигло новое бедствие: умерла Анна Сфорца, которая, как и её невестка, 30 ноября родила мертворожденного ребёнка, а через несколько часов скончалась, к горю всей своей семьи и особенно герцога Эрколе, который заявил:
– Я потерял всех, кого любил больше всего!
– Нежность и доброта этой принцессы вызвали любовь у всех жителей Феррары! – свидетельствовал всё тот же придворный Эрколе.
На той же неделе скончалась еще одна принцесса Эсте (правда, незаконнорожденная), овдовевшая мать Никколо да Корреджо, которая в молодости была известна как королева праздников и в течение многих лет была верным другом Моро и долгое время занимала комнаты в Миланском замке. После её смерти Никколо, чувствуя, что последняя связь, которая связывала его с двором Лодовико, была разорвана, покинул Милан и вернулся в свой старый дом в Ферраре.
А Кристофоро Романо той же осенью поступил на службу к Изабелле, чего она так долго и тщетно добивалась при жизни сестры. Кроме бюстов маркиза Мантуи и его супруги, скульптор также отчеканил золотую медаль с изображением Изабеллы, копии с которой та дарила только самым преданным друзьям, не говоря уже о деятельности Романо в качестве архитектора по перестройке и расширению помещений замка Сан-Джорджо.
Только Леонардо да Винчи, с которым маркиза познакомилась на свадьбе сестры (тот занимался устройством декораций для театрализованных представлений), пока не поддавался на её уговоры.
Блестящая компания, которую собрала вокруг себя покойная жена Лодовико, быстро таяла. Весёлые дни Виджевано и Куссаго прошли, олени и дикие кабаны целыми и невредимыми паслись в этих лесных долинах, и когда император Максимилиан попросил у герцога одного из соколов его знаменитой породы, Лодовико прислал ему сокола, принадлежащего Галеаццо ди Сансеверино, сообщив: